было ровным, если он вообще дышал. Он даже не вспотел.
А кто у нас не потеет? Не потеют у нас только мёртвые.
У меня по загривку пробежались мурашки от страшной догадки.
Но догадку додумать мне не дали. Комната накренилась и потолок с полом поменялись местами. Потеряв равновесие, я оказался растянутым на полу. Инстинктивно откатился и очень вовремя. Меч чуть ли не по рукоять воткнулся в то место, где я еще мгновение назад лежал.
Пока Юнус вытаскивал меч, я смог подняться. Я стоял, опершись двумя руками на меч и пытаясь восстановить сбитое дыхание. Комната продолжала раскачивалась, к горлу подступала тошнота. Мне требовалась передышка.
Зато Юнус уже стоял ко мне лицом с мечом наготове. Теперь я был уверен, что парень мертвец. Даже едва заметный запах тлена ноздри защекотал.
Я из последних сил махнул рукой, чтобы защитить горло, и отстраненно понял, что опоздал.
Однако меч Юнуса замер так и не достигнув цели.
Раздался грохот. Мы оба повернули головы на звук. Это делибаши, охранявшие Рамира, отпив из кувшина с водой, который принёс им нукер, пали замертво.
Нукер откинул тёмно-коричневый капюшон с лица и оказался не нукером, а новенькой наложницей.
Перед Рамиром стояла Полумна.
Рамир неподвижно сидел в своём кресле, уставившись невидящими глазами в пустоту. Вернуться в своё тело он не успевал.
— Нет! — прохрипел Юнус, рванув к Полумне, но Рамир сидел в другом конце залы и как не спешил Юнус, он опоздал.
— Умри же шакал! — приговорила Полумна, втыкая в тело Рамира кинжал точно в сердце.
Тело Рамиро судорожно выгнулось дугой. Он захрипел, пытаясь схватиться за жизнь, глаза закатились, и голова безвольно упала на грудь.
Кинжал так и остался в груди Рамира. Тело Полумны стало быстро каменеть и через мгновение возле мёртвого Рамира стояла мраморная статуя.
Подоспевший Юнус махнул отравленным мечом, и статуя рассыпалась на сотни осколков.
— Подлая дрянь! — рычал Юнус, в бессильной ярости пиная мраморные камни.
Мы с Филом ошеломленно наблюдали за развернувшейся сценой. Всё произошло так быстро и неожиданно, что повлиять на что-то мы просто на просто не успели.
Болью прошила мысль, что я не уберег дурынду. Однако отругать себя как следует за смерть Полумны мне не дали.
Юнус задрал голову и расхохотался. Так как я был уверен, что Юнус мёртв, то хохотать в его теле продолжал Рамир. После наблюдения за собственной смертью не мудрено двинуться от ужаса, однако оказалось как раз наоборот — он радовался.
— И как я раньше до этого не додумался⁈ — торжественно провозгласил Рамир в теле Юнуса. — Надо было просто перенести своё сознание в другое тело. И никакое проклятие мне теперь не страшно!
Эта пляска на костях меня просто взбесила.
— Да, Рамир, — тихо вклинился в его торжество я, — вот только одного ты не учёл…
— А вы ведь были заодно! Что же я не учёл по-твоему? — скривился Рамир, резко повернувшись ко мне.
— Нужно было перенести своё сознание в живое тело, — спокойно напомнил ему я, — а сейчас ты точно так же, как и твой делибаш мёртв и, когда закончатся все наложенные на труп заклинания и зелья, ты уйдешь вслед за тем юношей, которого ты прикончил.
— Ты догадливый, слишком догадливый для того проходимца, за кого пытаешься себя выдать, — по-звериному зарычал Рамир, бледными губами Юнуса. — Однако спасибо за подсказку. Если тело этого жалкого предателя не подходит, значит, я возьму более подходящее — твоё.
Слова у этого урода с делом не расходились. Резкий толчок повалил меня на пол. Тело сковала судорога, выгнув дугой, я захрипел, пытаясь поймать воздух пересохшими губами.
В моё сознание вцепились острые когти хармы Рамира, разрывая адской болью всё внутри, пытаясь подавить мою волю, завладеть мыслями, вымарать воспоминания и выкинуть меня из своего же тела. А тело билось точно в такой же предсмертной агонии, что и совсем недавно тело Рамира.
Я же был настолько ослаблен, что ничего этой яростной силе и ненависти противопоставить не мог.
Глава 25
Я не мог противопоставить Рамиру ничего. Ничего, кроме того, что так часто люди склонны недооценивать — любовь и справедливость. Я заглянул внутрь себя и обнаружил эту гармонию отражённой в глазах Стеллы, в отцовой насмешке, затихшей в уголках губ, в несносных побудках Фила, в ворчании Томаша, в горечи утрат, в неистовом желании защитить всех и каждого, чтобы они могли жить, потому что жизнь, как ни крути, штука замечательная…
Сокол расправил крылья и сцепился когтями с хармой Рамира. Его острый клюв рвал серую вязкую субстанцию рамирова сознания.
Полетели клочки по закоулочкам. Свет против тьмы. Добро против зла.
Рамир сообразив, что проигрывает схватку, решил опять вернуться в более податливое тело Юнуса. Тиски, сжимающие мою душу, разжались. Рамир медленно, словно спрут, переползал в пустую оболочку Юнуса.
Однако закрепиться в теле Юнуса Рамир не успел.
Фил одним махом топора отрубил Юнусу голову.
Голова покатилась по полу. Зрачки на ней какое-то время лихорадочно бегали туда-сюда. Рамир пытался уцепиться даже за такую жизнь, но вскоре глаза остекленели и мёртвое стало мёртвым.
В ту же секунду раздался душераздирающий вопль. Стены задрожали, с них посыпалось оружие, доспехи. Толчки шли один за другим….
— Что это? — испуганно спросил Фил.
— Землетрясение, — пробормотал я.
Вот чего нам сейчас категорически не хватало, так только гнева матушки природы на наши головы. По-хорошему нужно было поскорее валить отсюда, но это было выше моих сил.
— Нет. Закира почувствовала смерть своего любовника. Это колебания исходят от источника силы, который напрямую связан с госпожой, — отчетливо произнёс детский голос. — Скоро пройдет.
Действительно трясти нас перестало. Мы обернулись. В зале, как будто так и надо было, стояла Венди.
— Венди, что ты здесь делаешь? — всплеснул руками перепачканными кровью Фил.
Его явно смутило, что Венди стала свидетелем его жестокой расправы с телом Юнуса и как всегда, он не нашел ничего лучше, чем спрятать смущение за нападками.
— Ничего не делаю, — сердито пожала плечами Венди. Девочка явно была расстроена. — Вотпришла к шапочному разбору! Полумна с моего поводка сорвалась. И теперь она мертва.
— Маленькой девочке негоже так выражаться и видеть всё это! — возмутился Фил.
— Я не маленькая, — резко процедила Венди. — И от того, что я закрою глаза, суть вещей
