Ага, но она пронюхала, где он. Мстить собиралась.
Чувствую, как от слов Богдана крепнет моя вера… Возвращаются силы.
Любовь моя, я уже скоро, дождись меня…
- Выкладывай, Славка, - Бодя отрывает скотч.
- Ничего вам не скажу! Вы все еще получите! – орет. – А мне терять нечего! Не заставите!
- Скажешь, - подхожу к ней.
Руки сжимаются в кулаки. Ломает от желания придушить гадюку. Как вспомню, все ее «подвиги».
- Не ожидала от тебя, Бодя! Кому ты прислуживаешь?! Он же тебя использует! Забыл, что он с тобой сделал? – в глазах концентрация ненависти. Больше ничего.
- Я не забыл, как ты меня убивать приходила, - скалится друг.
Когда Богдан был в реб центре, змеюка приползла к нему, и если бы мы со Стасом не просчитали ее действия, друг бы сейчас не стоял перед нами.
Хватаю ее за волосы. Оттягиваю голову назад. Пальцы обжигает омерзением.
- А теперь угомонилась, - смотрю в ее глаза. Затихает. – Пришло время пораскинуть мозгами и выбрать, Слав. Кого ты больше ненавидишь, меня или Владимира? Ему ты еще можешь отомстить, а если для нас ты будешь бесполезна, то… - скалюсь.
- У вас ничего не выйдет, - голос звучит тихо. – У него там… не подступиться. Вовка окружил себя армией охраны. Я бы давно сама, если бы нашла способ как… - она уже приняла решение.
До конца так и не знаю, что подтолкнуло ее, слишком сильная ненависть к моему папаше, или не только это…
- Выйдет, - отвечаем синхронно с Богданом.
- У меня одно условие, я должна присутствовать! – никогда ее не видел такой. Будто змеюка скинула шкуру, в глазах принятие, ненависть и нечто, что мне не удается разобрать.
Подготовка к поездке занимает тридцать минут. Тридцать драгоценных минут, когда каждая секунда на вес золота. Любочка, она же там одна… переживает… в Лапах у больного чудовища… Стараюсь отогнать паршивые мысли, сосредоточиться, самобичевание сейчас ситуацию только усугубит.
В машине едем трое. Я, Бодька, Славка и водила. Мои парни следуют за нами, в микроавтобусе и двух легковушках. Не так много парней как хотелось бы. Но у нас нет времени. В победе не сомневаюсь, я должен вытащить Любу любой ценой.
Мой папаша обосновался в глуши за городом. Зная его, могу предположить, что к вопросу безопасности он подошел со всей тщательностью. Все равно. Есть сила, которая движет мной вопреки всему. Есть Любовь, которая преодолеет любые препятствия. Иначе нельзя. Иначе невозможно.
- Рыцари недоделанные, - цокает языком. Старается показать презрение, а я улавливаю зависть.
- Завидуешь, что не тебя спасают?
- Да, муженек, завидую, - неожиданно признает. – Вы все только использовали меня, а потом повесили на меня свои грехи. Так ведь удобно. И Братец от меня отказался. А ведь раньше говорил, что я его семья.
- Ты все сделала, чтобы он от тебя отказался, - Бодя оборачивается к нам с переднего сиденья.
- Интересно, а что он сделал, чтобы меня защитить? – сжимает руки, закованные в наручники. Закрывает глаза и делает глубокий вдох. – Мне было восемнадцать лет, когда в моей жизни появился Владимир. Он заприметил меня еще у нас дома, когда приходил навестить моего отца. Потом подкараулил у института. Нет, в отличие от Любки я не повелась. Я его сразу послала. Мой отказ он воспринял по-своему. Решил сломать. Ломал долго, изощренно. Жалеешь свою Любку, да, муженек. Так я пережила в десять раз больше, чем она. Владимир протащил меня через все круги ада. Он стал мои первым мужчиной, он планомерно калечил мою душу.
- Так чего ты терпела? Могла рассказать родным.
- Я сказала… маме… мы с ней всегда были близки. Я плакала и просила защитить… А она сказала, что я должна перетерпеть, потому что от Владимира зависит благополучие нашей семьи… Что он может уничтожить бизнес моего отца и мы не получим наследства… Просила быть сильной и… сама привозила к нему… Стас не раз заставал меня плачущей… но он был поглощен своей жизнью. Я была одна со своим монстром. Я была излюбленной игрушкой Владимира. Молодая, напуганная, у меня не было ни сил, ни опыта, чтобы ему противостоять. Во мне поселился страх, жуткий панический ужас. А потом Люба обратилась ко мне за помощью. Я увидела, что она еще сильнее напугана. Она слабее. Она не выдержит. И мне захотелось ей помочь. Пусть я не вырвусь, но пусть живет она… Помочь получилось не сразу. Но все же я его обыграла, Люба уехала. И я была счастлива за нее. Что смогла дать ей шанс на другую жизнь. Наивная идиотка. Тогда еще во мне не до конца угасла вера в добро… Возможно, благодаря тебе, Бодя…
Друг оборачивается. И смотрит на нее долгим взглядом. Они ведут молчаливый диалог, понятный только им.
- Ты был моей надеждой. После издевательств Владимира я бежала к тебе. Нет. Я не могла рассказать о своем горе. Я опасалась за тебя. Прознай обо всем монстр, он бы тебя в порошок стер. Я терпела и надеялась, что у нас с тобой все получится. А ты… кем я была для тебя? Ты использовал меня тогда, сам знаешь как. Сомневаюсь, что ты посвятил даже друзей в это.
Богдан неотрывно смотрит на нее. Губы сжимаются в тонкую линию. Он не произносит ни слова.
- Молчишь… на правду нечего сказать. Но так хорошо все списывать на меня, верно? – обреченно улыбается.
- Моя ошибка, что я связался с тобой, - цедит сквозь зубы.
- Тем не менее, именно ко мне ты пришел за помощью. И я не отказала, уже будучи замужем за этим… - кивок в мою сторону, ее передергивает от презрения. – Ты в то время всегда приходил ко мне, да, Бодя… И срок скостить я тебе помогла… И поддерживала… Но ты выбрал путь уйти на дно… И уж прости, тогда опротивел мне.
- Тебя послушать, так святая женщина, - скалюсь.
- Далеко нет. Но и не намного хуже, чем вы все. Думаешь, я так счастлива была, Костик? Меня заставили выйти за тебя! За сына монстра! Мать говорила – это единственный выход для нашей семьи. А я была послушной дочерью… любящей… Я смотрела на тебя и видела лицо Владимира. Как же я тебя ненавидела… Это уже потом смирилась, привыкла… Даже находила некое удовольствие в
