ответила Алина.
Да уж…
Мы выехали за час до назначенного времени. Алина предложила воспользоваться ее машиной и я не стала возражать. Сейчас бы просто не смогла спокойно сидеть за рулем…
Телефон Алины ожил.
— Да, мама. Нет. Зачем?! Я сама встречу! Алло! — Алина бросила на пассажирское сидение телефон, встречаясь с моим вопросительным взглядом в салонном зеркале. — Родители тоже едут в аэропорт.
— Твою ж! Да, сына. Машинка едет, жжжжж. — Я снова посмотрела в зеркало. — Может быть не стоит ехать, а Алин?
— Надя, хватит уже бегать. Они бы все равно рано или поздно узнали о Сереже.
— Ты права, Алин. Мы не опаздываем?
— Все нормально. Прибудем вовремя…
Сегодня, кажется, и светофоры были согласны с моим решением рассказать Паше о нашем сынишке. По дороге нам не попалось ни одного запрещающего движение света.
Я отстегнула ремень безопасности, удерживающий детское кресло.
— Иди к мамочке, медвежонок. — Взяла сына на руки. В этом новом комбинезоне с пришитыми ушками на капюшоне Сережа и правда походил на маленького медвежонка.
Все вместе мы зашагали к аэропорту. Откатные двери международного терминала разъехались перед нами.
— Я пойду поздороваюсь. — Алина первая увидела родителей, махнула им рукой. Я проследовала в направлении ее взгляда. Встретилась глазами с Сергеем Леонидовичем и Галиной Владимировной. Кивнула головой. — Мы там подождем, — сказала я и направилась в противоположную от них сторону.
Я не хотела смотреть, но то и дело бросала взгляд туда, где стояла Алина и ее родители, поэтому успела заметить тот момент, когда вся троица двинулась в нашу сторону. Глубоко вдохнула, мысленно досчитала до десяти, поцеловала сынишку в щечку. Это всегда помогало успокоиться…
Они подошли к нам.
— Здравствуйте, Надежда, — поздоровался со мной Сергей Леонидович.
— Здравствуйте, — ответила я сухо.
Галина Владимировна молчала. Она стояла чуть поодаль, постоянно промокая глаза носовым платком. Нет, ее слезы меня не трогали. Немного царапнул по нервам брошенный на Сережу полный виноватой горечи взгляд.
— А это у нас кто? — спросил Сергей Леонидович, смотря на внука во все глаза.
— Это Сережа. Мой сын, — сказала я, перехватив своего богатыря другой рукой. Сергей Леонидович вмиг приосанился, а Галина Владимировна громко всхлипнула. — Я дала имя в честь своего отца, — на всякий случай пояснила я, чтобы ни у кого не было лишних мыслей на этот счет.
— Да, да. Конечно, Наденька. Можно подержать.
— Извините, Сергей Леонидович, мой сын плохо реагирует на общество чужих людей. — Я собиралась отойти от них подальше, когда Сережа протянул свои маленькие ручки к деду, улыбаясь в свой за исключением двух нижних молочных квадратиков беззубый рот.
Тут уже мне крыть было нечем. Я не стала препятствовать желанию сына. Дед, кажется, расцвел всеми цветами радуги.
— Бравый парень. Совсем как Пашка в его возрасте. Да, Галя? — Галина Владимировна продолжала плакать. Я отвернулась. Мне просто не хотелось видеть этих слез. Не хотелось находить ей какие-то оправдания или пытаться встать на ее место.
Объявили о прибытии самолета.
Я подошла к Сергею Леонидовичу и маленькому Сереже. Протянула руки сыну и тот с улыбкой потянулся ко мне.
Поток встречающих медленно поплыл в сторону объявленной зоны прилета. И я, влекомая невидимой силой, пошла следом.
Я не пыталась вырваться в первые ряды встречающих, как не пыталась и занять более выгодную в плане обзора позицию. Только лишь по жужжащим вокруг разговорам могла собрать общую картину.
Привезли багаж…
Прибыл первый автобус с пассажирами…
В образовавшейся на секунду тишине слишком четко расслышала, как разъезжаются двери.
Весь народ пришел в движение. Девушка, стоявшая передо мной с шарами-сердечками сорвалась с места и с криками побежала встречать кого-то. Кто-то, наоборот, обнявшись выходил из общей толчеи и направлялся в зону выдачи багажа.
В какой-то момент я заметила Наталью. Наверное, она уже давно стояла у этой зоны, раз я ее не увидела раньше. Она вышла из круга ожидавших, ведя за руку маленькую девочку, двое детей постарше шли следом. Узнала подошедшего к ней Евгения. Он поцеловал жену в щеку, подхватил дочурку на руки, взлохматил головы двум старшим сыновьям…
Они прошли мимо меня. На долю секунды мы встретились с Натальей взглядами. Она улыбнулась мне уголком губ и кивнула головой. Погладила весьма заметный выпирающий живот…
Перевела взгляд на вновь открывшиеся двери.
И просто забыла, как дышать…
Мне без тебя мира мало
В ту секунду, когда я увидела вошедшего в здание аэропорта Пашу, мир перестал существовать. Он сжался до уровня молекулы, или же наоборот, все эти изменения коснулись лишь меня одной, а мир продолжал жить своей жизнью. Продолжал разговаривать, смеяться, толкаться, извиняться — это не имело никакого значения. Я смотрела лишь на него…
Все эти нескончаемые командировки отпечатались на Паше. Отразились в глазах, в его равнодушном холодном слегка высокомерном взгляде, бросаемым на толпу с высоты своего роста. Казалось, он просто не понимал и не принимал ту бурлящую вокруг радость и сочившееся отовсюду новогоднее настроение. Вокруг напряженного, сведенного брезгливой грустью рта залегли глубокие морщины и даже густая борода не маскировала их.
Он прокладывал себе путь уверенным волнорезом, рассекая бурлящее море радости. Толпа расступалась, просто не имея никакого желания стать единым целым с этим человеком. Как впрочем, и он не хотел этого…
— Пашка! — от громкого оклика я вздрогнула. Увидела, как из толпы выбежала Алина. Он повернулся на голос и резко остановился. На какое-то мгновение его испещренный морщинами лоб разгладился, исчезла и глубокая впадина между сведенными к переносице бровями.
Алина подбежала к нему и, не спрашивая какого-либо разрешения, повисла на его шее. Паша оторопел. Наверное, он просто не был готов к такому проявлению радости от встречи с ним. А быть может уже просто забыл какого это — быть кому-то нужным…
Я с завистью смотрела на обнявшихся брата и сестру. Как бы я хотела быть сейчас на месте Алины. Просто иметь возможность прижаться к нему, просто быть рядом…
К ним подошел и Сергей Леонидович. Обменялся с сыном крепким рукопожатием.
Галина Владимировна не последовала за мужем. Перевела взгляд на женщину, которая, так же как и я, стояла в толпе, боясь даже пошевелиться, чтобы не навлечь на себя холодный равнодушный взгляд сына.
Взгляд…
Я почувствовала его на себе. Боясь поднять глаза, прижалась губами к нежной щечке сына.
— Все будет хорошо. Все будет хорошо, — шептала я, в то время как хохочущий медвежонок вовсю пользовался моментом — шлепал своими ладошками по моему лицу.
Я глубоко вдохнула и наконец набралась храбрости. Подняла глаза, встречаясь с
