обычно не делал, то сейчас спрошу Дима, есть ли у доспеха такая функция. Оказалось, что есть, но в зависимости от того, на ком её применять, потребуется время для подстройки сенсорики под конкретную расу и её представителя. Тут у нас вообще мут. Нужно какое-то чувство, которое у него истинное, чтобы осуществить подстройку.
Страх — вот это подойдёт. Потому я задаю в быстром темпе вопросы, ловлю подброшенного в воздух монстрика, а ещё Машу перед его мордой когтями. И это дало быстрый результат.
На кого Ури работает? На Даргула, Вальта? Нет, не на них. И это правда. Пленник судорожно рассказывает, что он связан с другой группой разов. Они стремятся к власти, но изучают этот мир. У них есть своё мнение о природе Таната. Они не афишируют себя, ходят среди других разов, но более терпимы. К Изломам, например. Точнее тем, кто при перерождении получил испорченную оболочку. Как я в начале.
Группа, которую Ури назвал Странниками, старалась вмешиваться в разборки групп и аланов Таната только в самом крайнем случае. Те могли их убить только за один факт общения с разумным мутом. Вспоминаю, как реагировали ребята Тэй, думая, а не мутом ли я был. Разумный мутант — кошмар обитателей этого мира. Сами разы по сути своей — биороботы, которые не эволюционируют, а все улучшения возможны лишь посредством смены оболочки и сложный набор кимбаров. И тут появляется существо, что может превзойти типичного раза. Этакий сверх-охотник.
Тут мы с Димом отмечаем, что у димортула с этим, эволюционным развитием и адаптацией, проблем нет. И я пока не знаю возможностей живого доспеха до конца. К нему само собой липнет новое определение: экспериментальный образец, отличающийся повышенной сложностью, силой, но имеющий изъяны. Возможности сохранения полного контроля не было, Творцы закрыли проект своих карателей. Плюс неуправляемое развитие и мутации. Тот же Даргул явно безумен, хотя невероятно силён и быстр.
Потом, как мы увидели, больше не было ничего столь сложного. Вместо этого эксперименты шли над разами и мобами. Всё для получения и более управляемых слуг, и для решения проблемы с мозгами, которые могли бы управлять всем этим хозяйством. Ведь проблема создания кертулов, бездушных и послушных копий разума, стояла острая. Неужели хозяева Таната пошли на этот шанс — дать разум местным монстрам. В каком же отчаянии они были?
— Так, Ури, ты примкнул к группе разов, которые так или иначе нарушали правила Таната. Почему ты не боишься, что я это расскажу другим?
— А кто-то поверит? — пого хмыкнул. — Слухи о недоразвитых, что хотят подружиться с Танатом и потому даже мобов не убивают, ходят давно. Странники себя не афишируют. Тем более что часть из них разумные муты. Как и я, понимаешь? И честно скажи, ты понимаешь, как выглядишь со стороны?
Мы ведём этот разговор тогда, когда я тащу кефлы в зал оламов. Намёк ушастого шпиона мне понятен. При этом я держу его за горло, усиливая иногда хватку. Для стимуляции честности.
— Когда вы меня увидели, выбегающим из башни, вы решили, что я похож на тебя и других мутов, научившихся мыслить. Но ты назвал меня вестником. Услышал от Тэй и её спутников или сами поняли? И сколько вас? Отвечай.
— Двое. Я и Хауфи. Меня принимали за его питомца, если пускали в поселение. Хороший моб — мёртвый моб.
— Не отвлекайся! — слегка сжимаю глотку Ури.
— Хауфи узнал тебя. И то по описаниям. Он вас изучал. Он испугался тебя. Я впервые слышал, что он желал кому-то смерти. Но потом явился Стрелок и начался гон. Когда он кончился, я нашёл уцелевших Вестников. Они обсуждали, что ты сделал. В Танате такого нет. Ты мог бросить Тэй…
— Не мог, — рычу я.
— Извини. Не хотел оскорбить. Но ты реально всех их удивил. Они поняли, что ты обошёл гон и ушёл вглубь с девушкой. Те разы решили вас искать, а я вернулся к Хауфилаву. Это его полное имя. Тогда он попросил меня проследить за ними и помочь, если что. Дальше ты знаешь.
— Где вы прятались? В той высокой башне напротив шпиля? Там свет горел.
— Да. Хауфи знал, как проникнуть внутрь.
Вот оно что. А я всё гадал, кто же там прячется? Одной загадкой меньше. Но остаётся один очень острый вопрос.
— Почему ты тогда чуть не убил их всех? Ты, гадёныш, прогрыз кефл. Это не убийство, по-твоему?
— Следящая железа, — пискнул Ури. — Она оставляла след. Этакий кимбар, но для снаряжения. Она оставляла запах. Стрелок бы подтвердил. Но я промахнулся, честно. И потом думал, что ты меня убьёшь. Честно.
Димортул говорит, что засранец не врёт. Ладно, тогда пока отдадим его Хранителям и решим проблему с Тширом и оставшимися разами. Их ещё семнадцать с этим чешуйчатым во главе.
— Этого держать и не отпускать. Этих в хранилище и не перерождать. Язык потом тебе принесу.
Протягиваю мута в щупальца Шепелявого. Тот хватает пленника.
— Нико.
Хранитель замер, смотря то на меня, то на мута. А да, вестник должен устранять дикий генофонд. Только я в каратели не нанимался.
— Покажи ему этот знак. — Ури сцепил в колечко мизинец и большой палец, вытянул вверх остальные и покрутил кистью. — Он поймёт, что ты от меня, и согласится говорить. Просто прошу, хотя бы выслушай его.
— Хорошо. Только сейчас бошки всем там на площади поотрываю.
— Ты меняешься, — покачал Ури головой. — В том городе ты был другим. Знаешь что, Нико?
— Не знаю, просвети меня.
— Хауфи говорит, что не надо предавать себя. Какая бы жопа вокруг ни творилась, не дай Танату искажать свою суть.
— Чего? — останавливаюсь я у мембраны. Из задней комнаты вдруг выходит Макс, садится на задние лапы и смотрит на меня.
— Если ты придурок, то не стесняйся здесь им быть. Остальные не лучше.
— Да? Ладно. Макс, присмотри тут за всем. Лады, брат?
— А-а, что?
Тут и Ури, и Шепелявый заметили ещё одного мута, которого формовщик выпустил из олдира. Тот посмотрел на эту парочку, потом, приподняв бровь, на меня, скосил глаза в том направлении, где у него была рана. Фыркнув, этот хитиновый кошак поднял лапу, посмотрел на меня и просто кивнул. Ну, хоть кто-то здесь за всем присмотрит. Да, мутант со склонностью убивать разов. Чудны дела твои, Танат.
