у размалёванной бабы. Но Костя молод и привлекателен, ему нужна женщина, а на меня он не смотрит. Все мои намёки, попытки вывести разговор на тему отношений игнорируются.
Если я признаюсь ему в любви, он либо сведёт всё на шутку, либо сыграет роль строгого опекуна, который относится ко мне как к младшей сестричке, а то и вовсе к дочери.
А я… не хочу так жить. Не хочу ждать его, пока он устраивает личную жизнь за пределами дома. Не хочу видеть на его шее чужие засосы. Не хочу снова чувствовать себя брошенной и никому не нужной. Это больно, чёрт возьми! Мне больно!
Рано утром, когда Костя перестал блевать и ушёл к себе в комнату, я написала ему короткую записку: «Я не вернусь. Можешь водить кого хочешь».
Всё.
И к лучшему, что родительская халупа ещё не продана.
Я заказала такси и перевезла две туго набитые сумки с вещами из студии в старую квартиру. Ничего, перекантуюсь как-нибудь. Выживу. Не впервой.
План у меня есть: брошу скалолазание, устроюсь куда-нибудь работать на полставки и буду скромненько жить в своей квартире. Перебьюсь как-нибудь и без конфет.
Завтра мне исполнится восемнадцать, так что нет у меня больше опекуна. Вот бы ещё забыть, что на этой планете живёт некий Константин Николаевич Зорин…
***
Всё утро я ломала шкаф. Опрокинула, прыгала и пинала его, пока он окончательно не развалился на досочки, которые тут же отправились на помойку. А за ними – стулья, давным-давно не работающий холодильник и прочий мелкий хлам.
Пусть лучше в квартире будет пусто, чем смотреть на вещи, напоминающие о боли.
Я ведь сильная и шустрая: заработаю себе на жизнь.
***
Днём я забежала на скалодром, объяснила Саше, тренеру, ситуацию, и сказала, что у меня больше нет возможности платить за занятия.
– Наташ, ты у нас лучшая ученица, у тебя талант, и ты уже во многом переплюнула меня, – сказала мне тренер. – Могу тебя устроить на полставки тренировать новичков. С детьми работать тебя, конечно, не допустят. Тут нужен диплом педагога. Но со взрослыми – пожалуйста. Ну как? Пойдёшь?
Мне показалось, что я увидела за Сашиной спиной светящиеся белоснежные крылья. Крылья ангела. Моего ангела.
Саша с первого дня была добра ко мне, и вот теперь она буквально спасла меня. Моё любимое хобби станет работой!
Я со слезами на глазах согласилась, а моя чуткая тренерша обняла меня и капельку потискала.
– У тебя ведь завтра день рождения? – спросила у меня Саша.
– Угу, вот только настроение какое-то совсем не праздничное, – призналась я.
– Даже спрашивать не буду, что случилось. Всё и так понятно, – вздохнула она. – А ты приходи сюда. Здесь у нас всегда весело. Мы тебя развлечём.
– Ну, не знаю… – стушевалась я.
– Я тебя не спрашиваю. Вот как проснёшься, так и приходи! – командирским тоном заявила Саша. – Это не обсуждается!
Всё-таки я кому-то дорога. И, пожалуй, не всё ещё потеряно в моей жизни.
***
Костя явился ко мне вечером. Догадался, зараза, куда я пойду. Или, может, заметил, что я забрала часть вещей из студии.
– Как это понимать? – с порога, злющий, как чёрт, выдал он.
Но меня грозной физиономией не запугаешь. Вовсе не этого я боюсь.
– Так и понимай. Я освобождаю тебя от роли попечителя, – ответила я, держа его на пороге и не раскрывая дверь шире.
Обычно Костя не лез в моё личное пространство, но сегодня он бесцеремонно оттеснил меня вглубь коридора и вошёл сам.
– Кто дал тебе право сбегать из дома? – уже в квартире продолжил он.
Я отвернулась и промолчала. Снова меня в чём-то обвиняют. Снова я должна была поступить как-то не так и своей непроходимой глупостью доставила проблемы и бла-бла-бла.
– Наташа! – очередной злобный возглас.
– Уйди, а! – выкрикнула я и убежала на кухню, чтобы запить водой подступающий к горлу ком.
Но и в кухне мне не удалось скрыться.
– Наташа, я ведь взрослый мужчина, – уже спокойнее сказал он. – Ты не должна была так вести себя.
Я стояла, отвернувшись к окну и глядя на грязное, бог знает сколько лет не мытое стекло. На посеревшей от пыли, наполовину оторвавшейся паутинке висел засохший паук.
Жилище скорби. Халупа, наполненная моими болезненными воспоминаниями. Квартирёнка, в которой умерли мои папа и мама.
Жить мне здесь не хотелось. Но ещё больнее смотреть, как человек, которого я люблю, устраивает личную жизнь с другими. Костя был добр ко мне, а я, дура такая, влюбилась…
– Куда делись все вещи? – спросил он.
– Выкинула.
– Их же было много?
– К чёрту всё. Не хочу, чтобы что-то напоминало мне о смерти родителей.
– Они умерли здесь?
– Да. В этой квартире. Оба, – ответила я, по-прежнему пялясь в грязное окно.
– Зачем ты сбежала? – снова вопрос.
– Да потому что я влюбилась в тебя, а ты не замечаешь! Водишь домой всяких проституток, а я для тебя всего лишь ребёнок.
Ну вот. Призналась. Наконец-то. Даже как-то легче стало.
– Наташ… – Костя заметно переменился в лице. – Рано тебе ещё думать о любви.
– Вот и уходи, – ответила я. – Придёшь, когда будет не рано.
– Наташ, я к тому, что не надо тебе пока становиться взрослой, – как дурочке, начал объяснять мне он. – Детства как такового у тебя не было. Тебе бы побыть ребёнком сейчас… Зачем спешить?
– Что мне мешает быть ребёнком и взрослой одновременно? – спросила я.
– Мне не хочется, чтобы ты взрослела раньше времени, – образцово по-отечески сказал он.
– Раз я для тебя слишком маленькая, ладно! – пожала я плечами. – Вон, Толик со скалодрома давно уже клинья подбивает, конфеты мне в карманы куртки подсовывает. Для него я точно в самый раз!
– Наташа, не надо… – устало, как-то с горечью попросил он.
– Вот и не будем. Маленькая девочка вырастет и без тебя. Наташа нигде не пропадёт. А ты уходи.
И Костя, похмельный и хмурый, ушёл.
Глава 30. Самый счастливый день рождения
Назавтра я проснулась совершеннолетняя.
Грудь не подросла. Ума в мозгу вроде бы столько же. А вот тяга гульнуть как следует появилась. Ибо негоже взрослым девицам киснуть в четырёх стенах.
В родительской квартире было тоскливо. Не то это место, где можно веселиться. А вот скалодром – самое то. Там меня сегодня вроде как ждут. Идеальный случай, чтобы надеть мою леопардовую прелесть.
Я ошиблась. На скалодроме меня не ждали – поджидали! Чтобы надёргать за уши, поздравить, сводить в пиццерию, выгулять меня до заплетающихся ног, а затем ещё затащить
