Слава стране, Где ходит Кара-Дервиш, Похожий на Екатерину Вторую, Где я живу и ворую.
Понятно, что выше всего в непонятном, иноязычном авангардисте Кара-Дервише собратья ценили его искреннюю веру в заумь. Его вера помогала творить. Мне довелось наблюдать этот пиетет к чужой убежденности лет сорок спустя в среде московских авангардистов. «Он по-настоящему верит в это! — говорили у нас об одном ушлом хитреце. — Остальные притворяются». Так вот, симпатичный Кара-Дервиш «по-настоящему верил». Недаром о нем так восхищенно писал красавец-поэт Паоло Яшвили: «Человек — он оправдание. Как поэт — он неведом. Кара-Дервиш! Позвольте представить! Уолт Уитмен… В Кара-Дервиша верит поэт Паоло Яшвили».
Позднее красавца Паоло Яшвили приказал расстрелять рябой тифлисский бандит-коротышка Джугашвили с блатной кличкой Коба. Заодно он велел убить Терентьева и Ермолаеву, с которыми сотрудничал Зданевич, но всем этим молодым сотрудникам Зданевича еще оставалось тогда лет двадцать жизни и можно было не думать о будущем. Двадцать лет надо прожить, и в недалеком 1923-м великий режиссер Игорь Герасимович Терентьев еще ставил ревдрамы и возглавлял в Институте художественной культуры (Инхук) отдел зауми, о чем так оповещал читателей своих заумных стихов: «На днях под названием „Фонологический отдел исследовательского института высших художественных знаний“ эта работа должна быть утверждена в Академическом центре… Части Института объединены платформой „беспредметности“ и составляют федерацию 41° — супрематизм (Малевич) — „Зорвед“ (Матюшин)».
Сообщение это извлечено из собрания сочинений Терентьева, вышедших по-итальянски в Болонье, а упомянутая федерация «41°» как раз и была создана совместно Терентьевым и Зданевичем в мирном меньшевистском Тифлисе 1917 года. Одновременно было создано издательство с таким же названием (в честь 41-й параллели, пересекающей мирный Тифлис).
Это были, наверное, самые плодотворные годы в долгой жизни деятельного Ильи Зданевича. Он пишет тогда сразу пять вполне заумных драм, в которых, по сообщению одного влиятельного автора, царит «игровое пространство с перевернутыми связями, смех сам по себе». Драмы назывались «АслааблИчья пИтерка дЕйстф» (видимо, «Обличья осла в пяти действиях»), «Янко крУль албАскай», «асЕл напракАт», «Остраф пАсхи», «згА Якабы» и «лидантЮ фАрам» (как видите, «смех сам по себе» достигнут был несложным коверканьем русской речи, которое, вероятно, нетрудно было подслушать в коверкавшей главный язык империи тифлисской базарной толпе). Произведения Зданевича имеют, по заверению ученого критика, «довольно сложную структуру», объяснить смысл коей брался, однако, в начале 20-х годов знаменитый Виктор Шкловский:
«Илья Зданевич обратил все свое огромное дарование в художественный эксперимент. Это писатель для писателей. Ему удалось выяснить звуковую и звукопроизносительную стороны слова. Но заумь Зданевича — это не просто использование обессмысленного слова. Зданевич умеет возбуждать своими обессмысленными словами ореолы смысла, бессмысленное слово рождает смыслы. Типографская сторона в произведениях Зданевича — одно из любопытнейших достижений в искусстве. Зданевич пользуется набором не как средством передать слово, а как художественным материалом. Каждому писателю известно, что почерк вызывает определенные эмоции… Зданевич возвращает набору выразительность почерка и красоту каллиграфически написанного Корана. Зрительная сторона страницы дает свои эмоции, которые, вступая в связь со смысловыми, рождают новые формы».
Итак, типографский набор как метод художественного воздействия — этим прежде всего и прославился Зданевич-художник. Первый период его издательской деятельности (щедро подпитываемой перепродажей муки и других продуктов питания) как раз и относится к 1918–1920 годам и связан с работой издательства «41°», к которой он привлек столпов авангарда Игоря Терентьева и Алексея Крученых, живших в Тифлисе. Футуристы и «заумники», по свидетельству Бенедикта Лившица, склонны были в ту эпоху к сотворению кумиров и к их обожествлению. Одним из главных кумиров зауми, наряду с Велемиром Хлебниковым, был Алексей Крученых. Посетители тифлисского «Фантастического кабачка» (он был открыт осенью 1917 года Александром Корона и Юрием Дегеном и размещался в том же самом доме, где жили Зданевичи) просто обмирали от восторга, когда Крученых читал свой прославленный шедевр «Дыр бул…». Вот он, в полном объеме:
№ 1 Дыр бул щыл убещщур скум вы со бу р л зз № 2 Фрот фрон ыт Не спорю влюблен черный язык то было и у диких племен № 3 Та са мае Ха ра бау саем сию дуб радуб мола аль.
Издательство «41°» выпустило две книги Крученых, заполненных такими стихами, ну, может, чуточку послабей: «Миллиорк» и «Лакированное трико». Вдобавок издательство выпустило несколько стихотворных сборников Игоря Терентьева: «17 ерундовых орудий», «Трактат о сплошном неприличии», «Крученых — грандиозарь», «Рекорд нежности», «Факт», «Херувимы свистят».
