Глава 43. Уайенера (Аэро Райт)
Посадка в пургу далась нелегко, но, полагаясь на руководство Маяка и Рен, Аэро все же сумел приземлиться, да еще в нужном месте, так что все остались целы, хотя капсулу мотало и один раз ощутимо встряхнуло. В Агогэ Аэро за такую жесткую посадку вряд ли получил бы высокие баллы. Когда земля устремилась им навстречу, оружейник запел, повышая голос.
– Aeternus eternus… – повторял он снова и снова. Полет его вымотал.
На миг капсула зависла в воздухе и наконец опустилась; шасси пропахали в грязи глубокие борозды.
– Добро пожаловать к Первому ковчегу, – объявил из кабины Аэро. Голос у него немного дрожал. Он сам не заметил, как затаил дыхание, и вот теперь выдохнул.
Когда они стартовали у ворот Седьмого ковчега, небо было чистое, а без нужных приборов на борту развалюхи-капсулы и указаний с материнского корабля предвидеть непогоду оказалось невозможно. Буран застиг их врасплох.
– Ранее известный как Гарвардский университет. Город Кембридж, штат Массачусетс, Соединенные Штаты, Североамериканский континент, – прочитала Рен с экрана, на который вывела старую карту. – Что бы это ни значило.
– Мне все равно, где мы, – с трудом проговорил оружейник, расстегивая ремни безопасности и сгибаясь пополам. Похоже, ему сделалось дурно. – Просто дайте наружу выйти.
– Поддерживаю, брат, – слабо улыбнулся Калеб. – Тем более что я проторчал в этой капсуле дольше всех вас. Скорее бы уже избавиться от этой ерундовины. – Он потеребил пряжку ремней, но Майра оттолкнула его руки.
– Не дергайся, Сиболд, – строго проговорила она. – А то швы разойдутся.
– Надоело в инвалидах ходить, – пожаловался Калеб, сердито глядя на повязку на груди. Сквозь бинты проступили ржавые пятнышки.
– Если не дашь помочь тебе, так немощным и останешься, – отчитала его Майра и добавила, смягчившись: – Я вижу, что тебе уже лучше. Когда ты не жаловался, мне даже страшно стало.
Калеб усмехнулся:
– А я думал, жаловаться – это по твоей части.
– Ну, значит, это у нас с тобой общее, – улыбнулась в ответ Майра. Она расстегнула его ремни и помогла осторожно выбраться из страховочной упряжи.
Аэро тоже отстегнулся и поморщился от боли в раненом плече – там, где в него впивался ремень.
Люк с шипением открылся, и в салон ворвался ледяной ветер, а вместе с ним – снежная крупа и еще что-то неосязаемое…
«Ко мне… ко мне… ко мне…»
В мозгу неожиданно прозвучал призыв. Голос из общего сна. Аэро посмотрел на Майру и Ищунью и без слов понял: они слышали то же самое.
«Ко мне… ко мне… ко мне…»
Призыв повторялся и повторялся, и никто, кроме носителей, его не слышал. Через Маяк Аэро ощущал, как его с непреодолимой силой куда-то тянет, и от этого у него ломило все тело. Даже зубы сводило. И единственным спасением было поддаться этому зову. Рен, которая никакого зова не слышала, спокойно выбралась из кресла второго пилота и, задев на ходу Аэро, проследовала к трапу. Корабль качнулся под новым порывом ветра. Рен, сгибаясь, выглянула наружу.
– Капитан, погодка-то паршивая, – доложила она. – Видимость практически нулевая. Осадки слишком плотные. Если температура опустится еще на пару градусов, начнется полноценный буран.
