каждого в свое божество)
Вижу, как у кого-то из толпы пальцы с придыханием раз за разом чертит в воздухе католический крест. Кто-то с восхищением шепчет имя Аллаха. Кто-то опускается на колени с «О, Брахма» на губах.
Сейчас у них нет общего объяснения природе происходящего.
Осталось лишь обозначить им – во что верить. Что они видят.
И они поверят.
Безоговорочно, без вопросов и сомнений. Они поверят в ту силу, что видят сейчас перед собой в демонстрации бессмертных.
Этого момента и боялся Дарнордес. Этого момента он и пытался избежать.
Прозвучит сейчас имя Финубуса – и все кончено.
Персит сделал половину дела. Но не успел сделать главного – даровать им Того, кому они обязаны этим.
Единственный шанс сейчас что-то изменить – это опередить Персита и его приспешников.
Самому заставить их поверить во что-то. В очередную сказку, что не раскроет им мир Поднебесья, не приблизит и на йоту, а значит и не принесет вреда Равновесию.
Не дарует силы Финубусу.
Делаю раньше, чем успеваю подумать.
Хватаюсь руками за край сцены и больное плечо разражается очередной болью, когда я натяжно подтягиваюсь, чтобы забраться на нее.
Стараясь при этом увильнуть от сражающихся бессмертных и множества силовых потоков, что мечутся над моей головой.
Подбегаю к самому краю. Спиной ощущаю, какая кровавая бойня продолжается прямо за моими плечами.
В любой момент меня могут проткнуть мечом или задеть энергией – но я не убегаю, а с грохотом падаю на колени, привлекая внимание людей.
– СЛАВЬСЯ ИИСУС! – кричу я.
Католиков в США всегда было большинство.
А если поверит большинство – остальные согласятся, как стадо.
Я повторяю идиотскую речь вновь и вновь – но никто из людей не спешит повторить это за мной.
Даже католики.
Они не верят такому же, как они.
Они будто даже не видят меня – смотря сквозь. Продолжая глядеть на своих божеств.
Кто-то задевает мое плечо и я с криком перекатываюсь в сторону, пытаясь увильнуть от меча.
Нападающего отбрасывает в сторону – я вижу за ним Атиль.
Она смотрит на меня с озарением.
Понимает.
Она, бывшая смертная, быстрее прочих сообразила мою задумку. Она быстро кивает мне и так же опускается на колени.
На изумления нет времени.
Держась теперь уже за два раненных плеча, я встаю рядом с ней и мы теперь уже оба прославляем Иисуса.
Теперь взгляд людей меняется.
Видя, как одно из божеств – с крыльями за спиной и силой в руках – признает суть своего конкретного происхождения, они меняются.
Аврора изумленно таращится на нас лишь мгновение, после чего, отбившись от очередного нападения – без вопросов падает рядом.
Теперь на колени, с именем Иисуса на губах, начинают опускаться даже мусульмане.
Позади нас продолжается кровожадная мясорубка, а мы стоим на коленях и несем всякую ахинею:
– Славься Иисус! – кричу я – и воины его, снизошедшие к нам и отважные!
Однако, именно эта ахинея с каждой секундой все сильнее увеличивает веру людей в Иисуса и тем самым уменьшает притязания на нее Персита.
ХРУСТЬ!
Чей-то ботинок с силой ударяет меня в челюсть.
– Агрх! – я с грохотом который раз падаю на пол.
Медный привкус тут же появляется, а изо рта течет кровь.
Лицо того, кто меня пнул – перекашивает ярость.
– НЕТ!
Он расправляет огромные красные крылья и поворачивается к растерянной людской толпе.
– Узрите вашего истинного Творца! Я ваш проводник в его мир – и я открою вам глаза! Лишь я явлю вам лик истинного создателя Всего!
–5-
Имфлюинс ударяет кулаком об пол.
Не успевшие встать с колен Аврора и Атиль – отлетают, словно игрушки, в разные стороны.
Увидев Имфа – даже Серафим, что в своей битве уже почти сдался и отчаялся – обретает будто новые силы. На его лице проскальзывает такая ярость и решимость, что становится страшно.
Он больше не отбивается.
– ЗА СОЗДАТЕЛЯ!
А с неудержимым криком и новообретенной целеустремленностью – сам кидается на Дарнордеса.
Тот отбивает удар, но Персит нападает вновь и вновь, словно совершенно забыв об усталости и силовом превосходстве противника.
Дарнордес не успевает отразить один удар – как за ним следует второй, не давая возможности на ответный.
Он бросает в него силовой шар и тот валит Персита с ног.
Но он тут же подскакивает, словно это ему ничего не стоило. Фанатичный блеск в его глазах от этого разгорается лишь еще сильнее – а все его движения становятся быстрее, искуснее и проворнее.
Ангелы тоже начинают бороться более ожесточенно, вновь загоревшись надеждой, которую было уже потеряли.
Я смотрю на Имфлюинса.
Я уже не могу подняться.
Слишком много ран, слишком много повреждений. Судя по тому, что я еле держу глаза открытыми – я потерял слишком много крови.
Но я еще могу видеть его.
Имф выпрямляет спину и широко раскидывает руки по сторонам. Мгновение ничего не происходит.
А потом вокруг него все пространство начинает подрагивать и сверкать, словно какой-то купол.
Две половинки его глаза вдруг ярко загораются и как бы начинают вбиваться одна в другую, пока вся радужка глаза не смешивается в единые красно-голубые частицы, будто аномальная пигментация.
Едва это происходит, он поворачивает голову на меня и правый уголок его рта самодовольно дергается.
Его смешанный глаз пылает.
Купол мерцает так, что больно глазам.
А когда он вновь переводит взгляд на людей, его пальцы начинают подрагивать.
Под концентрацией бешеной силы Имфа начинает происходит какое-то световое безумие.
Мониторы, один за другим, тут же гаснут.
Прожектора разлетаются на осколки и тухнут.
Одна за другой выходит из работы вся оставшаяся к этому моменту техника.
Камеры журналистов и мобильники людей взрываются в их руках, а осколки убивают несчастных.
Вся земля начинает дрожать, будто сама природа трепещет пред таким могуществом.
Только что совершенно ясное небо – в одну секунду темнеет. Под раскатами грома оно начинает мерцать фиолетовым, синим..
А после и вовсе искрится различными оттенками черного, будто сломанный калейдоскоп.
Наконец-то люди закричали.
Но что-то будто не дает им сдвинуться с места. Прижимает к полу, как клей или магнит. Они кричат, вопят – но никто не сдвигается ни на шаг.
И тут я понимаю, что именно хочет сделать Имф.
-6-
– Видения!
Я кричу прямо перед собой. Куда-то в воздух, потому что в начавшейся анархии просто не знаю, кому именно это говорить.
– Видения! – кричу я вновь, собрав последние силы – он собирается послать им то же, что посылал мне!
