учудили…
Я с любопытством слушал Серегу, пока совершенно внезапно меня не накрыло яркое, но при этом очень неприятное воспоминание.
В первом своем детстве я точно так же сидел с Серегой на остановке. Только в тот раз он был совсем не веселым. Тогда его дедушку спасти не удалось. И похоже, что в этот самый день его отец поехал организовывать похороны, а Серега его провожал. Понимая, что другу нужна поддержка, я старался, по возможности, быть рядом.
В тот раз мы сидели молча, погруженные в тяжелые мысли. Каждый думал о своем. Осунувшийся и заметно постаревший Серегин отец стоял рядом с дорогой и время от времени поглядывал вдаль, пытаясь разглядеть автобус.
Две абсолютно разные по эмоциональному наполнению картины наложились одна на другую, и я на какое-то время потерял связь с реальностью. Вот к остановке подкатил автобус, открылись двери, и Серегин отец зашел внутрь. В это же самое время из задней двери вышла женщина. Я никак не мог ее разглядеть. Но я почему-то знал, что это обязательно нужно сделать. Прямо здесь и сейчас. Как можно быстрее. Я должен ее узнать. Но вот зачем? У меня не получалось вспомнить. Только смутное ощущение надвигающейся опасности давило на низ живота.
— Егорыч, ты чего? — Меня вывел из ступора Серегин удивленный возглас.
Я мотнул головой, отгоняя тяжелое видение, и потерянно огляделся по сторонам: все та же остановка, я сижу на лавочке, а Серега стоит рядом и протягивает мне руку. При этом на его счастливом лице играет легкая улыбка. Значит все хорошо. И то ужасное прошлое уже исправлено и никогда не вернется.
А тем временем к остановке подъезжал автобус.
— Пока, говорю. — Похоже, Серега произносил это не в первый раз. — До вечера.
— Давай. До вечера. — Я рассеянно пожал протянутую руку.
Серега, обеспокоенно глянул на меня, покачал головой и забежал вслед за бабушкой в переднюю дверь автобуса.
В этот самый момент из задней двери выходила женщина. Та, которую я тщетно пытался узнать в своем видении. Теперь же я видел ее вполне отчетливо. Это была тетя Лида. Моя соседка по площадке.
— Привет, Егор! — Она весело улыбнулась и махнула мне рукой.
— Здравствуйте, — растерянно ответил я.
Давящее ощущение надвигающейся опасности вернулось с новой силой. Тетя Лида как-то странно посмотрела на меня и отвернулась. Она ждала, когда отъедет автобус. Так будет гораздо проще переходить дорогу. Но желтый ЛИАЗ продолжал стоять, не трогаясь с места. Водитель, подняв в кабине большой кожух, копался в двигателе. Я рассеянно посмотрел, как Серега с бабушкой оплачивали проезд и выкручивали билетики из кассы. Пребывая в каком-то тягучем ступоре, я заметил краем глаза, как моя соседка, так и не дождавшись, когда автобус отъедет, начала обходить его сзади.
И тут меня словно молнией ударило. Я вскочил со скамейки и что есть силы заорал на всю улицу:
— Тетя Лида! Стойте! Помоги-ите! — Я не знал, как еще остановить бедную женщину, поэтому выкрикнул то, что обычно неизменно действовало на всех взрослых. Детский крик о помощи. Он должен заставить ее вернуться и не переходить эту чертову дорогу.
А дальше всё было, как в замедленной съемке. Я увидел, как пассажиры автобуса, в том числе Серега с бабушкой и водитель, недоуменно уставились на меня. А потом я услышал недовольный рев двигателя. Этот звук показался мне знакомым. Я глянул направо. Черная «Копейка» бешено неслась навстречу автобусу. А за рулем сидел Тощий. В этот момент он копался на переднем сиденье и совсем не смотрел за дорогой.
Машина скрылась за автобусом. Внутри у меня все сжалось, и я на миг инстинктивно зажмурился. Я все ждал, что вот-вот услышу глухой удар и визгливый скрип тормозов… А потом будет инвалидная коляска, быстрое угасание и крышка гроба у подъезда.
— Что такое, Егор? Что ты орешь, как резаный? — услышал я вдруг знакомый голос.
Открыв глаза, я увидел обеспокоенную тетю Лиду, быстро идущую ко мне. А по дороге, удаляясь, продолжала мчаться черная машина, водитель которой, сам не зная того, только что избежал длительного тюремного заключения.
Я еле сдержался, чтобы ликующе и совершенно по-идиотски не заорать на всю округу. Попытавшись вернуть своему лицу испуганное выражение, я выпучил глаза и выпалил, глотая слова:
— Теть Лид, вы не поверите! Огромная оса! Вот такущая! — И я показал с половину ладони. — Я чуть со страха не умер!
Моя соседка нахмурилась и осуждающе покачала головой.
— Егор, это я чуть со страха не умерла, когда ты заорал! Зачем так людей-то пугать? Все твоей маме расскажу, безобразник ты эдакий!
Мне так и хотелось радостно прокричать: «Рассказывайте, теть Лид, рассказывайте. Главное живите!» А еще почему-то вдруг захотелось ее обнять.
Автобус громыхнул дверьми и тронулся с остановки. Серега на прощание весело помахал мне в окно. Я ответил ему тем же. Светлое и непередаваемое ощущение счастья переполняло меня. Мир вокруг мгновенно расцвел новыми красками, наполнившись душистыми ароматами цветов и звонким пеньем птиц.
— Простите, теть Лид, я не хотел вас напугать, — абсолютно искренне ответил я. — Мне очень хочется, чтобы у вас все было хорошо, — добавил я и тепло ей улыбнулся.
После этого я быстро вскочил на велосипед и что есть сил помчался по дороге в ту сторону, где скрылась черная «Копейка».
Насколько я помнил, машина, которая в первом моем детстве сбила тетю Лиду, двигалась в сторону речки под названием Ить. Она находилась примерно в двух с половиной километрах от нашего жилого массива. И как раз в этом месте, рядом с селом Устье, Ить впадала в Волгу. Водитель в тот момент ехал к своей компании, отдыхавшей где-то в том районе, и вез спиртное.
Значит и в этом варианте действительности он направлялся туда же. Я хотел прочесать берег и село в поисках черной «Копейки». Если я ее найду, то, возможно, у меня получится добыть еще какую-нибудь информацию. Только надо поторопиться, чтобы успеть до репетиции. Рушить планы Стаса насчет моего выступления на ближайшем концерте мне не хотелось.
До речки я доехал минут через десять. Здесь, прежде чем соединиться с Волгой, она делала большой изгиб. Дорога в этом месте шла по высокому обрыву, с которого открывался восхитительный вид на окрестности. Я притормозил и невольно залюбовался представшей перед моим взором картиной. Примерно с двадцатиметровой высоты открывался вид на играющую солнечными бликами ленту реки,
