улице, радостно было на душе. Далеко ушли мы от своей базы, а чувства оторванности не было у нас теперь и в помине. Казалось, что расстояния не имеют уже значения.
Когда партизанское соединение перешло Припять, немецкие войска, разбросанные в Полесье небольшими гарнизонами по местечкам, окруженным труднопроходимыми лесами и болотами, начали рыть окопы и приспосабливать для обороны все каменные здания. В местечке Лельчицы, на берегу реки Уборть, немцы при нашем приближении очистили окраины и укрепились в центральном квартале и в парке. Вместе с полицейскими, сбежавшимися из окрестных сел, гарнизон местечка составлял около 300 человек.
Из села Буйновичи я связался по телефону с немецкой комендатурой в Лельчицах. Потребовал коменданта, но его не оказалось. Со мной разговаривал какой-то офицер, довольно прилично изъяснявшийся по-русски. Не знаю, известно ли ему было уже об ударе, нанесенном Красной Армией немецкой группировке под Сталинградом, но этот волк уже напялил на себя овечью шкуру и научился блеять.
– Что вы хотите? – спросил он, когда я сказал, что с ним разговаривает командир части Красной Армии, действующей в тылу немцев.
– Хочу, чтобы и духа вашего не осталось на советской земле… – ответил я.
– Да, собственно говоря, я и сам непрочь поехать домой, – сказал он.
– В чем же дело?
– Да, видите ли, у меня есть начальник, и разговаривать с ним на эту тему совершенно невозможно, он фашист.
– А вы кто такой?
– Я просто немецкий офицер.
– Приказываю гарнизону сложить оружие, в противном случае все вы без различия будете уничтожены.
– Хорошо, я передам ваш ультиматум своему начальнику.
Район Лельчиц со своими лесами и болотами, которые подходили с севера к магистрали Ковель – Киев и к железнодорожному узлу Сарны, был для нас очень удобен как база для действий на немецких коммуникациях. Поэтому, несмотря на то, что немцы в Лельчицах уже успели подготовиться к обороне и, следовательно, рассчитывать на внезапность нападения, что всегда было для нас вернейшим залогом успеха, тут уже не приходилось, мы все же решили во что бы то ни стало уничтожить лельчицкий гарнизон немцев.
В ночь на 26 ноября партизанские роты подошли лесами к Лельчицам с разных сторон и, быстро заняв окраины, окружили немцев, засевших в центре города в приспособленных к обороне каменных зданиях и в парке, где были вырыты окопы и сооружен основательный дот, – гитлеровцы использовали для него пьедестал разрушенного памятника. Вот когда пришлось поработать нашим артиллеристам! И поработали они на славу. Под прикрытием ночи батарейцы подтащили свои пушки на 80–100 метров и на рассвете открыли огонь прямой наводкой. Окопы в парке взяли под обстрел минометчики. Несколько часов продолжался ожесточенный бой. Немцы, поняв, что им не уйти, бешено сопротивлялись. Партизаны потом говорили: «В Лельчицах мы ходили по щиколотку в крови немцев». Был уничтожен весь вражеский гарнизон, вся полиция, сбежавшаяся из соседних сел под защиту каменных стен города. Спасся только начальник гарнизона, под каким-то предлогом укативший из Лельчиц, кажется, сразу же после того, как ему стал известен наш ультиматум.
Утром над Лельчицами появились немецкие самолеты, потом со стороны Овруча стали подходить автомашины с вражескими подкреплениями, но было уже поздно: партизаны полностью овладели городом и, встретив подходившую к нему вражескую колонну, разгромили ее наголову. После этого немцы долго не тревожили нас. Видимо, у них не было вблизи достаточно сил, приходилось стягивать их издалека.
Уничтожив лельчицкий гарнизон, мы тем самым очистили от немцев большой район Полесья. Впоследствии, когда в Лельчицах была создана местная партизанская бригада, я получил оттуда письмо. Один партизан писал:
«Довожу до вашего сведения о том, что граждане Лельчицкого района в порядке благодарности за разгром немецких фашистов в городе и районе отслужили в селе Литмяная молебен за успех партизанского соединения. На молебне присутствовало пять тысяч человек. Молебен служил священник Буйновицкого прихода. В конце молебна пропели «многие лета» партизанам и партизанкам вашего соединения, товарищ Ковпак».
27 ноября партизанское соединение расположилось в полесских селах Глушкевичи, Милашевичи, Приболовичи. Это – в лесах между Лельчицами и Олевском, вблизи железной дороги Сарны – Коростень. Отсюда группы наших подрывников нанесли удар по сарнскому железнодорожному узлу. Было взорвано девять больших железнодорожных мостов на участках Сарны – Лунинец, Сарны – Ковель, Сарны – Ровно, Сарны – Коростень, то есть нарушено движение на всех дорогах, скрещивающихся в Сарнах. Работа сарнского железнодорожного узла была полностью парализована на полтора месяца.
Эта операция получила у нас название «Сарнского креста». Все мосты были взорваны одновременно пятью ударными группами, выступившими из Глушкевичей в ночь на 30 ноября. У каждого моста происходило одно и то же. Наши группы появлялись внезапно и бросались на штурм с возгласами: «За Сталина, за Родину!» Немецкая охрана нигде не успела открыть огонь. Партизаны уничтожили ее, не потеряв при этом ни одного человека.
После взрывов мостов подрывники развесили на уцелевших звеньях огромные кормовые тыквы: взрывчатых веществ не хватило. Как и следовало ожидать, немцы решили, что тыквы не зря повешены, что внутри их, несомненно, находятся адские машины партизан. Потом об этих тыквах ходили легенды. Крестьяне рассказывали нам, что специальная техническая комиссия немцев больше двух недель ломала себе голову, пытаясь разгадать секрет механизма скрытых в тыквах мин. И подойти к ним боялись, издали все разглядывали в бинокль, и расстрелять не решались: как бы не взлетело в воздух и то, что уцелело от моста.
Штаб партизанского соединения все это время стоял в Глушкевичах. Это большое село с нашим приходом после разгрома немецкого гарнизона в Лельчицах стало центром целого партизанского района. Глушкевичи были связаны телефоном со всеми селами, в которых стояли наши отряды. Отсюда принятые партизанской радиостанцией сводки Совинформбюро, сообщения о победах Красной Армии под Сталинградом распространялись по всему южному Полесью. Эти сводки, как боевой клич, поднимали народ на борьбу с вражескими захватчиками.
В Глушкевичи к нам пришел небольшой партизанский отряд из села Ельск. На наших глазах этот отряд, насчитывавший несколько десятков бойцов, вырос до 200 человек. Мы вооружили его, подучили и отправили обратно в свой район для самостоятельной работы. Непрерывно росли и ряды наших батальонов.
Одна группа добровольцев в несколько десятков человек подошла к нашему штабу строем, под командой.
– Прибыло пополнение, – отрапортовал мне командир.
Жители соседних сел Боровое, Шугалей, Рубеж постановили на общих собраниях закрыть для движения немцев все дороги и сейчас же приступили в своем районе к разборке мостов и устройству завалов. Польское население Будки Войткевицке еще до нашего вступления в эту деревню вынесло на собрании решение произвести
