Лучший способ стать умнее – иметь дело с более изощренным противником.
Джон Макрой недвижимо сидел в кресле и молча смотрел на небольшой столик, где в художественном беспорядке были разбросаны пузатые фужеры, так и не вскрытая бутылка с любимым напитком двадцатилетней выдержки и сброшенный с головы вычислитель.
Ему было о чем задуматься.
Противостояние затянулось.
Русские сопротивлялись уже два дня, и хотя их шансы удержать позиции с каждым часом уменьшались катастрофически, отступать не планировали.
Для Джона это вылилось в несколько неприятных минут общения с руководством корпорации. Резкие требования немедленно ускорить проведение операции и уничтожить противника закончились прямым намеком на снятие с должности, если проблема не будет решена в течение суток. Он пообещал сделать всё возможное, хотя так и не понял, где подгорело. Какая разница, за какое время будет уничтожена лаборатория? Но на этот вопрос ему не ответили, как и на многие другие. С ним, вообще, по сути, не разговаривали, а просто доводили до сведения. Эти напыщенные выскочки даже не попеняли ему потерей контакта с особью и внеплановым опустошением складов с запчастями, настолько это было для них неважно.
Важно было лишь время.
Ему ставили в укор эти несчастные два дня, словно те принадлежали лишь им, а он продал их на сторону. Два дня, в течение которых он спал всего три или четыре часа. Два дня, заполненные мерзким запахом обугленного пластика, перегоревшего оборудования и постоянно ускользающим ощущением скорой и неминуемой победы. Два дня, за которые Макрой так и не смог понять, что делать с последним рубежом, вставшим на его пути.
Эсминец шаг за шагом сминал наспех выстроенную оборону противника, медленно выгрызая якорные мины, заполнившие всё пространство до вожделенной базы. Легкие вражеские силы, кружащиеся рядом, ничего с этим сделать не могли, а потому границу безопасности почти не пересекали, лишь в критические моменты бросаясь на выправление трещавшей линии защиты. Однако для огромного корабля они были не более чем мелкие надоедливые мухи, на которых стоило обращать внимание только в самом крайнем случае. В приоритете для Макроя стояла совсем другая задача – уничтожить банку с протухшим вареньем, около которой те кружились.
Подвижная воронка минного поля, окружающая эсминец, в отличие от эскадрильи противника активно сопротивлялась его вторжению, но столь же безрезультатно. Временами она стискивала его в своих объятьях, но каждый раз натыкалась на очередные залпы лазерных систем и откатывалась назад, убедившись, что с энергетическими установками матерого хищника, на которого по какому-то недоразумению расставили силки для мелкого зверя, всё в порядке.
Теперь мины были уже не страшны, трех сотен оставшихся экземпляров явно не хватало для одновременной атаки, а скоростями малоподвижные заряды никогда не баловали.
У эсминца, по сути, остался только один противник – корабль-астероид, который на минимальной высоте завис над базой, перегородив путь к желанной цели. Неуклюжий и прожорливый, он тем не менее своими габаритами полностью закрывал пространство над ней, не давая обстреливать лазерные системы прикрытия и ее саму.
Хотя, что толку палить по входным шлюзам? Даже ракеты не сумели бы пробить породу, многометровыми слоями прикрывающую базу.
Нужен был десант, чтобы проникнуть внутрь и заложить подрывные заряды достаточной силы, однако восстановленная система обороны не давала штурмовым подразделениям ни шанса. Судя по всему, русские каким-то образом возобновили подачу энергии, и теперь их лазеры отстреливали даже безобидных мини-дронов, ведущих разведку.
Выбора не оставалось, сразу после ликвидации минного поля эсминцу надо было приступать к уничтожению огромного летающего булыжника длиной в несколько километров.
Конечно, теоретически все уже было рассчитано: сначала следовало выбить двигатели корабля-астероида, а после его обездвиживания перейти к лазерам базы. Однако проще было сказать, чем сделать. Эсминец просто не соответствовал реальным характеристикам своего класса. Он, конечно, мог обеспечивать охрану и оборону космических собратьев и имел вполне приемлемую быстроходность для осуществления разведывательной и дозорной службы, но вот о маневренности можно было даже не заикаться.
Эсминец был монстром, еще более неуклюжим, чем его противник. И выглядел он совсем не так, как виделся разработчикам многочисленных виртуальных игрушек на тему космических баталий. Никаких мощных обводов, бронированных бортов и многочисленных палуб с раструбами нейтронных пушек и гиперпространственных излучателей. Корпус эсминца вообще не представлял собой единое целое.
Вы когда-нибудь видели перекрученный в замысловатую игрушку удлиненный воздушный шарик? Этакую коротконогую таксу, вызывающую восхищение практически у всех детей?
