веников. Жаль, что у меня ни одного с собой не было. Так что я просто направился в парилку. Она была обита деревянными панелями. В них сделали ниши с лампочками и закрыли их соляными кирпичами. Выглядело красиво и уютно. От каменной печки шёл жар. Плеснул на неё воды и спрятался за клубами пара.
Хорошо! Прям чувствую, как с каждым вдохом напряжение ослабевает.
Набрал ещё ковшик воды и капнул в него жир снежного тролля, который нашёл в вещах экспедиции Дуброва. Очень полезная вещь, если её втирать в кожу. Оказывает омолаживающий эффект и ускоряет обмен веществ. То, что надо, чтобы прийти в себя и отдохнуть после похода.
А ещё лучше, если вдыхать растопленнный жир, но мало кто об этом знает. В дневнике отца прочёл. Вылил ковшик на камни, и пар окутал меня плотным облаком. Я даже собственную руку еле различал, когда вытягивал. Только серое марево с тусклыми огнями солевых светильников. Красота неописуемая.
Я просидел так, наверно, с полчаса, вдыхая пар с кислым ароматом тролльего жира. Периодически поддавал воды с ним же. Раны на груди первое время пощипывало, но начал действовать жир, так что они прямо на глазах заживали. Получше всякой лечебной мази будет.
Вдруг дверь парилки открылась, и в туман вплыла женская фигура в полотенце.
— Ой! — произнесли мелодичным голосом. — А здесь кто-то есть?
Глава 22
Двор Пятигорской академии
Полчаса назад
Алексей Верещагин
Он не жалел о своём решении. Ему нравилось чувствовать себя частью какой-то стаи Дубова, что ли. Да и девчонки вокруг барона всегда крутились красивые, а Алексей на красоту был очень падок. А самое главное изменение, что больше всего нравилось ему, — он стал храбрее. Хотя «храбрее» звучит громко и не совсем соответствует истине. Но рядом с Дубовым легче было перебороть свои страхи.
Во время сражений заботился о раненых, помогал, когда они бежали от падающих башен с раскаленным металлом. В общем, будто наконец вышел из темного, затхлого чулана на свет и почувствовал вкус жизни. Вот только сейчас, стоя посреди двора академии, Алексей дрожал, как лист осины на ветру.
Дубов ушёл, а через ворота начала въезжать огромная процессия машин и конных экипажей. Сверху пытался найти место для приземления ещё один дирижабль — стального цвета. Из машин и карет выходили аристократы и аристократки в дорогих костюмах и изысканных платьях, их слуги сияли разноцветными ливреями и расчищали дорогу. Вмиг всё пустое пространство двора было запружено народом. Столько не было даже первого сентября! Тогда мало кто приехал, а вот узнали об опасностях учёбы в местной академии и поди ж ты…
Правда, всё это мало волновало Алексея. Его взгляд был прикован к современному автомобилю белого цвета. Из его капота торчали трубы охлаждения, похожие на лапы сидящего паука. Из-за руля вышел высокий и холёный слуга в чёрном жилете с золотым гербом на груди. Две переплетённые лилии.
Он открыл заднюю дверь, и на улицу вышел невысокий толстый человек с маленькими серыми глазами, седой бородкой и в широкополой шляпе. В руке изящная трость, на носу пенсне в золотой оправе, на щеке маленькая родинка, на плечах дорогой бежевый костюм. Алексей сглотнул. Это был его отец.
Только Алексей ждал совсем не той реакции, что последовала. Отец, увидев его, расплылся в широкой улыбке и направился к нему, расставив руки.
— Лёша! — Отец обнял его, рана, полученная ещё на балу, кольнула. — Я рад видеть тебя в добром здравии.
— Отец, я… я не сделал того, что должен был.
— Я знаю, — барон Верещагин взял лицо сына в руки. — Я всё знаю.
— Просто я не смог. — Алексей качнул головой, пряча взгляд.
— Ты — мой сын. — Отец поднял его голову за подбородок. — Ты из рода Верещагиных, который однажды встанет в один ряд с могущественными древними родами. Может быть, не при моей и не при твоей жизни, но это обязательно случится, если мы будем прикладывать к этому все силы. И не случится, если я потеряю тебя. Я читал в газетах о том, что произошло в королевстве гномов. Ты мог погибнуть.
— Моя гибель не волновала тебя, когда ты отправлял меня сражаться с Дубовым или пытаться его убить. А теперь я этого делать и вовсе не собираюсь!
Алексей отстранился от отца. Вокруг люди обнимались и заливались слезами, а он такой нужды не испытывал. Папа всегда был холоден к нему, что изменилось?
— Я его вассал, и буду верен ему до конца.
Взгляд отца посуровел:
— Сын, ты должен быть верен своему роду…
— Роду, который хотел избавиться от меня?
Барон Верещагин вздохнул.
— Ты прав. Я всегда был слишком суров с тобой. Хотел воспитать тебя достойным наследником, а теперь понял свою ошибку. Ты и так достоин. Осталось лишь самому в это поверить. Пойдём, покажешь мне академию.
Отец мягко обнял сына за плечи. Он был ниже его на полголовы. Алексей, обескураженный внезапной переменой в поведении барона Верещагина, послушно пошёл к зданию академии. В отличие от отца, он ещё не знал, что дни рода Верещагиных сочтены.
* * *
Баня академии
Сейчас
Николай Дубов
Женская фигура была одета в одно только полотенце. Я отчётливо видел контуры ткани в ореоле света из двери. Прекрасное зрелище. Девушка крайне фигуристая. И отчего-то знакомая, неужели я её знаю?
— Кто-то здесь есть, — ответил на вопрос.
— Ой! — вскрикнула она и вздрогнула. Полотенце сползло с груди и упало на пол. Девушка быстро подняла его обратно. — Господин, вы меня так напугали!
Я наконец узнал голос.
— Вероника? Что ты здесь делаешь?
— Сегодня в бане женский день вообще-то, — сообщила она, раздвигая большой грудью клочья пара. — Хотела смыть с себя грязь, а то два дня без душа…
Она прошла вглубь парилки и села рядом. Влага тут же собралась капельками на её шёлковой коже и стала стекать короткими ручейками. Полотенце едва держалось.
— Оу, я не знал. Здесь никого не было, когда я пришёл.
Волосы Вероники намокли. Она глубоко вдохнула, отчего узел на груди ослаб.
— Какой здесь вкусный пар! Вы добавили в него какое-то масло, господин?
— Жир тролля. А разве твои родители не приехали? И как там княжна?
— Княжна со своими родителями, с ней всё хорошо. Мои приехали и уже уехали.
