Один бог знает, как я жалею об этом.
— Я надеюсь, он тебе помогает.
— Нет никакого его, — опустив глаза, говорит она. — После тебя у меня никого не было. Ей два года и три месяца, Вадим.
— Могу я посмотреть? — проглотив ком в горле, спрашиваю я. Она незаметно кивает и провожает меня в тёмную комнату, где единственное окно завешано плотными шторами. Долго, не отрывая взгляда, я смотрю на неё. На разметанные по тонкой подушке коротенькие тёмные волосы, на бледные ручки, что раз в десять меньше моих. Длинные чёрные ресницы лежат на пухлых щеках. Смотрю, пока комната не начинает расплываться в моих глазах и, сомкнув веки, быстро смахиваю слёзы, пока Диана этого не видит. Она замечает, но ничего не говорит. Мне не стыдно показывать свою слабость.
Стыдно за то, что я пустил свою жизнь коту под хвост. Она назвала её Еленой и дала моё отчество, но фамилию оставила свою. В свидетельстве о рождении не записано имя отца.
— Почему ты мне не написала? Ничего, вообще ничего не сказала. Почему? — спрашиваю, когда она, дав мне ещё немного посмотреть на девочку, снова уводит меня на кухню.
Замечаю нотку страха в её глазах.
— Я не хотела, чтобы ты пытался повлиять на моё решение, — говорит она.
— Ты решила, что я буду требовать от тебя избавиться от ребёнка?
Диана кивает.
— Помнишь, я говорила, что у меня с мамой не клеятся отношения? Они уговорили меня переехать к ним на время, и она поддерживала меня поначалу, но потом, когда Лена родилась, мне стало душно у них. Я не люблю, когда кто-то пытается давить на меня. Поэтому я не отвечала тебе. Люди не меняются, Вадим, думаю, ты тоже остался прежним. Моя жизнь — целиком и полностью моя ответственность, я решила нести её в одиночку. Не думала, что ты придёшь сюда. Если хочешь, уходи.
— А если я не хочу уходить?
Она молчит. Стоит рядом, обнимая себя за плечи. Меня переполняют эмоции, но я, боясь снова напугать её, скрываю их как могу. Полчаса назад, стоя перед её дверью, я был никем. Куском дерьма, который был способен только на саморазрушение. После смерти Марины и ребенка, которого я ждал, я перестал быть человеком. Столько лет окружал себя мраком, загребал его лопатой и кидал в свою душу, готовый выпустить его в тот самый день, готовый к тому, что он меня и убьёт, а теперь меня разрывает от осознания, что я делал это напрасно. Никакого облегчения, никакого смысла.
Только в ней есть смысл, есть надежда и яркий луч света, что рассеет любой мрак. Я уверен, что по-прежнему люблю её. И обязательно буду любить темноволосую девочку, что сейчас крепко спит в своей кроватке. Остаётся лишь добиться того, чтобы она это поняла.
— Мы с тобой чужие люди, — говорит Диана. Я не выдерживаю и притягиваю её к себе. Кладу голову на мягкую грудь. Она не отстраняется, только тяжело вздыхает и запускает пальцы в мои коротко подстриженные волосы. — Я боюсь, Вадим.
— Меня? — спрашиваю, подняв голову и встретившись с её растерянным взглядом. — Я понимаю, что тебе спокойно одной. И я не далеко не самый хороший человек на свете. Но я правда хочу этого. Хочу быть с тобой. С вами. Позволь мне хотя бы попытаться.
Я даю ей время подумать над моим предложением. Она не отворачивается от поцелуя, но отвечает очень сдержанно, словно опасается того, что я посчитаю её податливость за положительный ответ. Записав номер её телефона и ещё раз взглянув на спящего ребёнка, ухожу.
Больше суток от неё нет никаких вестей, и только под вечер следующего дня на телефон приходит смс-сообщение, прочитав которое, я быстро одеваюсь и вихрем вылетаю из своей квартиры.
"Я подумала, Вадим. Пыталась увидеть в тебе что-то хорошее ещё тогда, и мне хочется думать, что я не ошиблась. Я хочу тебе верить, но очень боюсь, ты даже не представляешь, как сильно я боюсь. Может быть, я люблю тебя... Не знаю. Подумаем об этом вместе, ладно? Приходи сегодня. Мы тебя ждём".
Конец основной истории. Спасибо всем, кто дошёл до финала!
Впереди бонусные главы — флешбэк от лица Вадима.
Глава 39. Бонус. Вадим
Флешбэк. Смерть Марины.
Несколько дней прошло с тех пор, как она мне всё рассказала. Я не знал, как реагировать на её слова. Что делать?Сломать ублюдку его смазливое лицо? Или сначала узнать от него, так ли было на самом деле?
"Нет, он не расскажет, а если будет всё отрицать, я скорее поверю своей нестабильной женщине, чем ему. Выдернуть бы ему пару пальцев и понаблюдать за тем, как будет ломаться и его воля. Как он признаётся".
Знала бы она, каких усилий мне стоило сдержаться, не поехать вслед за её чокнутой семейкой.
Она поступила нечестно, несправедливо. После того, как её семья покинула наш дом, захлёбываясь слезами она вывалила на меня всё, что так долго держала в себе и запретила мне что-либо предпринимать.
— Не надо, Вадим. Это ничего не изменит, прошлое не исправишь, я не хочу разрушать семью, — произнесла она настолько сухо и безэмоционально, будто это был заранее заученный текст. Сколько раз она прокручивала эти мысли в своей голове?
— Эти люди тебе не семья, — процедил я, до побеления костяшек сжимая кулаки. Я уже тогда был достаточно крепким, одного удара бы хватило, чтобы выбить её сводному брату половину зубов во рту.
— Мама и Дима семья, — возразила она.
— Этот? — Серый тогда был совсем щуплым, тщедушным. Парнишка заглядывал в рот своему старшему брату, а на сестру посматривал так, словно это она его шпыняла, а не Клим.
— Ну да, — кивнула Марина.
— Ты говоришь, что он покрывал Егора, но всё равно считаешь его своей семьей? Как это понимать?
— Он боится его так же, как и я боялась, ты не понимаешь. Если он со мной так поступал, ты даже не представляешь, что с ним бы сделал, если бы он рассказал всё родителям. Не перекладывай на него ответственность.
— Я бы рассказал на его месте.
— Не сравнивай себя с ним. Посмотри на себя сначала, где ты, а где он, — сказала Марина. — Он даже дыхнуть в твою сторону не посмеет.
Она была
