Она соберет людей своим взывающим к чувствам постом и втихую сольет историю о тебе. Если любопытно, оставайся на месте. Ты же и сам в курсе: никак не связанным с Яму СМИ в интернете абсолютно плевать на правду. Как же они засуетятся, когда им под руки подсунут столь занимательную игру!
Хваён немного потянула резину, а затем добавила:
– Один только гроссбух сколько шума наделает, а что будет, если к нему еще кое-что добавить, не любопытно тебе?
– Кое-что еще?
Чонхёк выругался сквозь зубы. Будто бы впервые дал волю своим эмоциям. Убедившись, что ее угрозы сработали, Хваён внутренне завопила от радости. Повисла короткая тишина, после чего мужчина махнул рукой, отсылая наемников прочь. Они развернулись и покинули здание, словно потеряв интерес к происходящему. Хваён вздохнула с облегчением, но вместе с тем почувствовала досаду оттого, что пришлось так рано выкладывать свой козырь. Чонхёк раздраженно повторил вопрос:
– У тебя есть что-то помимо гроссбуха?
– Ага. Попробуй угадать. Что же такое у меня имеется?
– Выкладывай.
– Ты же сам говорил, что терпеть не можешь неопределенность. А я как раз все это время без конца находилась в столь ненавистном тебе положении: воображала, гадала, страдала. Может, и тебе попробовать?
Замолчав, девушка глубоко вонзила нож в другое бедро Тохёна. Тот разразился истошными воплями. И постоянно повторял: «Больно, как же больно. Очень больно». Как заклинание. А злое нечто, захватившее тело Тоха, вторило: «Верно. Живому телу больно». Хваён реакция Тохёна показалась странной, но сейчас ей и одного Чонхёка было по горло.
Психологическая дуэль между ними все продолжалась. Хваён не сводила глаз с Чонхёка. Во впалых глазах зрелого мужчины – ни капли сомнения. Интересно, гадает ли он сейчас, что же способно разрушить его жизнь? Хваён хотелось и дальше толкать его в болото тревоги, но в том, чтобы тянуть время, не было ничего хорошего.
Девушка снова бросила взгляд на Тоха. Когда-то давно она услышала один факт. Наивысшей степени боль люди могут почувствовать от огня. Хваён не хотелось убивать Чонхёка так просто – с помощью пистолета. Она дернула подбородком в сторону Тоха, стоявшего возле колонны, на которой держалась крыша здания. За его спиной находилась привезенная Чуа канистра. Она была доверху заполнена смесью бензина, оливкового и кунжутного масла по сто тысяч вон за бутылку, которую они успели залить внутрь еще в квартире.
– Вылей содержимое на себя.
Чонхёк даже не дернулся. Хваён прокричала снова:
– Лей, я сказала!
Только после этого мужчина вяло побрел к канистре. «Говоришь, что всегда делаешь только правильный выбор? Никогда не ошибаешься и не жалеешь? Не смеши меня. Таких людей не бывает. – Хваён ощутила себя богом, который решил покарать человека, возомнившего себя ему подобным. – Я докажу, что ты ошибся». Глядя на Чонхёка, колеблющегося, но все равно подчиняющегося ее словам, девушка почувствовала, как под кожей распространяется смутное наслаждение моментом. Вот так и чувствуют себя монстры?
Тоха, что до этого охранял смесь, на полной скорости взобрался по ноге Хваён и в безопасности уселся на ее плече. Они стояли возле Тохёна, поэтому на них жидкость попасть не могла. Чонхёк открутил крышку канистры. Он еще раз взглянул на Хваён, плюшевого медведя на ее плече и своего взятого в заложники мертвого сына, сделал глубокий вдох и вылил на себя жидкость. По зданию тут же распространился кисловатый и при этом пряный запах масла. Хваён бросила Чонхёку зажигалку. Остался лишь последний шаг.
– Что делать дальше, знаешь же?
Мужчина тупо уставился на упавший под ноги предмет. Застыл, как бронзовое изваяние. Наконец он поднял зажигалку и поинтересовался у Хваён:
– Ну и как тебе от того, что я действую по твоей указке? Весело?
– Заткнись. Делай, что велено.
– Наверное, ты впервые столкнулась с этим ощущением. Когда каждая деталь на своем месте и все получается так, как ты задумала.
– Я понимаю, что ты несешь всякую чушь, лишь бы время потянуть.
– А я вот всю жизнь с таким ощущением прожил. Если хочешь, я тебе помогу. Решающий выбор все-таки за тобой, а не за мной.
Хваён посмотрела на Чонхёка, с ног до головы облитого смесью. Масло поглотило его жидкие волосы, собрав их в единый клок. Он имел довольно жалкий вид, особенно на фоне его высокопарной и надменной речи. Девушка приставила нож к подбородку Тохёна и ответила:
– Да нет. На перепутье стоишь ты.
Повисла тишина. «О чем он вообще думает? – недоумевала Хваён. – Сожаление о содеянном только сейчас его накрыло? Можно считать это кармой? Или… Да нет, не может быть, чтобы он до сих пор настолько верил в себя». И вот Чонхёк крутанул колесико зажигалки. Щелчок заставил Хваён затаить дыхание.
Раздавался щелчок за щелчком. Мужчина, который уже должен был воспламениться, продолжал стоять, все так же источая запах масла. «Что происходит?» – Хваён застыла в растерянности, а лицо Чонхёка просияло. Как у генерала армии, что изменил исход битвы в свою пользу, отняв шанс на победу у противника. Переполненный уверенностью, он закричал:
– Разве я не говорил? Я всегда прав!
И с улыбкой бросил зажигалку обратно девушке.
– Только взгляни. Даже небо мне благоволит.
С силой закусив губу, Хваён попробовала зажечь огонь, но ни пламени, ни даже запаха газа не появилось. «Странно, – подумала она. – Только недавно же работала».
Чонхёк шаг за шагом приближался к ней. Девушка отбросила зажигалку подальше и снова приставила лезвие к щеке Тохёна. Но Чонхёку, которому в отчаянный момент удалось обрести спасение, было на это плевать. Его переполняла самоуверенность: еще немного – и он лопнет. Натянулся уже туго-туго. Хваён в порыве беспокойства нанесла телу Тоха уже третью рану. Не такую, как в бедро, но даже так плечо явно пострадало – Чонхёк все равно не остановился.
– Сколько ни старайся, тебе меня ни за что не одолеть.
В следующее мгновение мужчина кинулся к Хваён, она же, спешно отбросив нож в сторону, выхватила из-за пазухи пистолет. Чонхёк потянулся к ней – девушка все в том же положении рухнула головой вниз. Если бы не Тоха, который висел на ее плече и выполнял роль подушки, она бы точно потеряла сознание. Дуло было направлено прямо Чонхёку в глотку. Он крепко схватил Хваён за плечи и, как зверь, прорычал:
– Где гроссбух? Что у тебя есть помимо него? У тебя вообще что-то есть?
– Волнуешься, как я погляжу. Раз тебе было что скрывать, зачем тогда все это натворил? Зачем убивал невинных ребят ради сына, который уже умер?
Чонхёк ответил с налитыми кровью глазами:
– Не
