медленнее. Он уезжает, а Соловейка остаётся.
– Аяр… я хотела сказать… Ты пришел ко мне, Аяр. Прости меня, Аяр, пожалуйста! Я так боялась, что ты меня ненавидишь теперь, я не думала… я… – Соловейка замолчала, будто задохнувшись. По лицу он понял, она что-то еще хотела сказать, но не смогла.
– Как же я мог не прийти к тебе? – сказал Аяр, тоже чувствуя, что вот-вот задохнётся и не сможет говорить. – Я ведь брат тебе. Братом-то мне быть ты позволишь?..
– Прости меня, Аяр, – выпалила Соловейка, голос у неё задрожал. – Я не могу проститься с тобой и знать, что ты… что ты меня за всё это ненавидишь. Аяр… я так хочу тебя обнять, Аяр! Можно мне тебя обнять?
Она так и не посмела подойти к нему ближе, всё стояла у двери, глотая слёзы. У Аяра дрогнула нижняя губа. Он крепился и старался держать себя в руках, но не смог. Быстро шагнув к Соловейке, сгрёб её в объятия и прижал к себе. Так прижал, как мечтал на том проклятом дворе с ошейником на шее, когда её украли. Соловейка сначала вздрогнула, а потом он почувствовал, как ладони скользнули по его плечам – точно так же крепко она обняла его в ответ. Прижалась, уткнувшись лицом в плечо. Аяр одним движением стянул с её головы женский убор и поцеловал в золотистую макушку.
На следующий день очень рано утром Аяр с дружиной уехали в Кутум. Остромысл с Соловейкой долго стояли у ворот терема и смотрели ему вслед, думая каждый о своём.
* * *
На очередную ночёвку уставший княжич решил остановиться в последнем поселении отцовской земли – том самом дальнем урочище, закошмаренном волками. Старейшина узнал и Аяра, и Райнара, несмотря на длинный свежий шрам от правого виска к скуле на лице старшего дружинника. Ночевать дорогих гостей он пригласил в свою избу. Дочь старейшины – девица с безумными глазами и косточками в тёмных волосах – принесла на подносе чашки с каким-то тёмным и пряно пахнущим тёплым отваром. Аяр, помня её проделки, пить не хотел, но и отказать гостеприимному хозяину было трудно.
– Не бойс-ся, княж-жич, – всё так же на распев сказала девица и хищно улыбнулась сначала ему, а потом Райнару.
У Аяра в животе всё свело холодом от воспоминаний. Точно ведьма! Не нужно было здесь останавливаться. А бесстыжая девка совсем не знала своего места. Поставила поднос перед мужчинами и уселась с ними за стол, на соседнюю лавку, не сводя с них колдовских глаз. Княжич тяжело дышал, казалось, она его лишь взглядом дурманила.
– Ты вернулс-ся… Побоялся, что прокляну? Теперь не бредишь птит-цами?
Аяр тяжело втянул носом воздух, готовый прямо сейчас сорваться из-за стола, лишь бы не терпеть насмешки черной ведьмы. Он больше не в её власти!
– Ты должен забрать меня с собой, княж-жич. Сделаешь меня женой? – девица склонила голову, кости в её длинных косах стукнулись о столешницу.
– Я сделаю, – неожиданно сказал Райнар и бесстрашно опрокинул в себя принесённое девкой варево. В выражении лица его не было ни намёка на шутку. – Я возьму тебя с собой, если поцелуешь так, чтоб душа свернулась и развернулась.
Девица хищно улыбнулась. По-змеиному она скользнула задом по лавке и тут же уселась на колени дружинника. Заглянув в глаза, обхватила лицо ладонями, а потом крепко и страстно поцеловала. Райнар обнял её руками за талию и больше не отпускал.
Утром они так и вышли к осёдланным лошадям вместе. Староста со своей дочерью не спорил, будто и сам черную ведьму побаивался. А Райнар ничего не боялся. Он посадил её в своё седло да так и повёз в новый дом.
* * *
Аяр въехал в Кутум как самый долгожданный гость. Любопытные женщины и мужчины высыпали на узкие улочки. Они так долго ждали Ольховских князей, что теперь хотели увидеть княжича, прекрасного как солнце, ни больше ни меньше. Но княжич ехал с Райнаром плечом к плечу, и горожане не могли разобраться, кто из них кто. Одна девица, закутанная в платок с головы до пят, увидела сердитое лицо Райнара, перепугалась и бросилась к самому большому, самому богатому дому в самом начале улицы.
Княжеский терем здесь был меньше, чем у князя Остромысла, но не менее красивый. Белоснежные наличники сверкали на ярком зимнем солнце. Оно отражалось от высоких сугробов вдоль забора и казалось – весь двор сияет. Старейшины и дворовые выстроились вдоль дороги, сняли шапки. Аяр спрыгнул с лошади, коротко глянув за спину – не опоздал ли обоз с добром и княжескими свадебными подарками?
Бородатые старцы закивали головами, приветствуя гостя и поглядывая на обоз, который не опоздал. Аяр всем поклонился, а потом увидел, как с крыльца терема прямо к нему выбежал Хлын. Без верхнего полушубка, только в белой богатой рубашке, он бросился на шею брату с радостными криками. Аяр его ласково обнял, но на руки как малыша подхватывать не стал. Вслед за ним на крыльцо вышел Ульв, глянул на княжича и тут же нашел в толпе дружинников сына. Тревожно прищурившись, он вглядывался в шрам на его лице. Но Райнар ему кивнул – всё в порядке. Как и все дружинники, он тоже спешился, из-за плеча его выглядывала черноглазая ведьма.
– Добро пожаловать, славный княжич! – грянули старейшины.
Княжич, приложив руку к сердцу, поклонился каждому, а потом вошел в дом, вместе с Ульвом. Знатные мужи большой толпой прошли вместе с ним в княжескую палату, и там расселись по лавкам. Аяр стоял в центре и смотрел на восседавего на княжеском кресле старика, по правую руку от него сидела женщина. Но сказать они ничего не успели: как только в покоях стало тихо для разговора, до всех донёсся плач из-за неплотно закрытой двери. Какая-то девица там навзрыд рыдала и разобрать можно было только: «Няненька, я не хочу!» и «Няненька, я не могу с таким, страшно! Прежний тот был красивый да весёлый, а этот стра-ашный».
Аяр сжал зубы: уж не по его ли приезду девица рыдает, оплакивая «красивого да весёлого» Корьяна? Что же это за проклятие такое – своей любовью да долгом девок неволить? Райнар вошел, встал за спиной княжича, тоже прислушиваясь к крикам. А Ульв слушать не стал, сердито и раскатисто-громко сказал:
– Светлый княжич земель Ольховья и иных земель вдоль Ольхи-реки до Черного леса – Аяр
