перечит, хамит. А потом жалуется старшей медсестре, плачет у неё в кабинете после смен с Султановым.
Вот и сейчас опять ревёт. Пощёчину, что ли, она ему, спящему, залепила? Совсем обнаглела.
Олег Николаевич смотрел на коллегу сонными глазами, пытаясь разобрать, о чём она воет.
– Как вы узнали? Кто вам рассказал? Да, да! Тридцать семь лет назад у меня был выкидыш! Да, я хотела назвать сына Борисом! Это подло с вашей стороны! Подло! Подло! Разнюхали, а теперь болтаете!
Она влепила Султанову ещё одну пощёчину и быстрым шагом удалилась из ординаторской.
Олег Николаевич огляделся. Четыре стола, стоящие буковой Т. Компьютер – единственный на весь кабинет.
Султанов провёл рукой по тканевой обивке дивана, который давно пора списать, потому что такая мебель не положена по санэпидрежиму.
Это же… ординаторская больницы Ореста Крестовского.
– А какая же ещё? – проворчал Султанов себе под нос. – Ты нигде больше не работал… Что с этой идиоткой? Климакс разгулялся? – спросил он громче у сидящего за столом врача. Почему-то долго не всплывали в памяти его имя и отчество.
– Да фиг знает, – откликнулся коллега, отрываясь от истории болезни, – зашла уточнить что-то по назначениям, почерк ей твой оказался непонятен. Услышала, как ты болтаешь во сне и вдруг озверела…
– А что я говорил?
– Да я не вслушивался… Фигню какую-то, типа: пусть бы этого Бориса Горшенина никогда не существовало…
– Бориса Горшенина? – удивился Султанов. – А кто это?
– Ну, вероятно, так должны были звать нерождённого сына Анастасии Сергеевны. Видимо сбылось, – засмеялся врач, – ты хотел, чтобы его не существовало, вот его и не существует… Кстати, пока ты спал, аппендицит привезли. Умывайся и вперёд. В операционную…
– Вот чёрт, – Султанов глянул на часы: секундная стрелка отсчитывала последние деления до 14:05, – вот бы само рассосалось…
– Отбой, мужики, – в ординаторскую заглянул пожилой хирург, – аппендицит испарился. Больной признался, что симулировал. Хотел больничный получить, а понял, что дело к операции идёт, испугался и всё рассказал.
– Ты, Николаич, прям ведьмак. Сначала от какого-то Горшенина избавился. Потом от аппендицита. Могёшь!
Врач вернулся к истории болезни. А Султанов лёг на диван.
Он не знал, а, может, никогда и не узнает: его знаковое время 24 числа каждого месяца с 14:00 до 14:05…
