время и четыре убийства в аэропорту. Даже было два случая, когда пассажиры умирали во время полета от сердечной недостаточности, но убийств во время полета самолета еще никогда не было. Он ждал экспертизы вскрытия трупа в надежде, что подтвердится остановка сердца без постороннего вмешательства. Тогда порядок! А то, что в кейсе были бумажки вместо денег, зафиксировано при свидетелях. Где и кто их положил, не его дело. Тем более что на ручке кейса, кроме отпечатков Волкова, найдены только отпечатки самого Исаева. Пусть разбираются со всей этой галиматьей в Питере. Но все это только в том случае, если подтвердят естественную смерть. А если нет?
– Товарищ майор, – зашел в кабинет его помощник капитан Юрьев. – Только что получили электронную почту из морга. Ювелир с петербургского рейса был убит препаратом, имитирующим сердечную недостаточность. Причем если бы они не сделали вскрытие той же ночью, препарат растворился бы в трупе по мере его остывания и не был бы обнаружен. Они гордятся тем, что успели установить правду.
– К черту эту правду! – раздраженно высказался майор. Теперь придется заводить дело и разбираться самому.
Он взглянул на часы. Было уже шесть часов вечера.
– А почему так поздно отправили отчет по трупу, если вскрытие делали ночью?
– Говорят, у них столько работы, что всем писать отчеты сразу они не в состоянии. Ответили: скажите спасибо, что вовремя вскрытие сделали.
«Лучше бы они с этим не торопились», – подумал про себя майор, а вслух произнес:
– Приложи отчет из морга ко вчерашним показаниям, переведи дело в разряд криминала по убийству и сообщи на Петровку.
Николаев еще при допросе свидетелей нутром почувствовал, что здесь все непросто. Как увидел картон в кейсе вместо денег, так и почувствовал. Надо звонить студенту. Пусть расскажет, что знает об этом Лобове.
– Подожди, – остановил своего помощника майор, когда тот уже был в дверях. – Волков вчера записал телефон студента юрфака, который прилетел этим самолетом. Его фамилия, кажется, Крылов. Пусть принесет мне номер телефона и сведения из его паспорта.
* * *
Лобов, как и другие работники, оказался уволенным после того, как вдова Сухидзе закрыла казино и затеяла там ремонт по перепрофилированию заведения в фитнес-центр.
– Валентин Иванович, – говорила ему вдова, – примерно через год, когда все отстроится, мне понадобятся сотрудники службы безопасности, но, конечно, не в таком количестве.
– И не на такой зарплате, – командным голосом добавил ее отец генерал Петренко. – Я просмотрел ведомости. Не представляю, почему мой покойный зять платил вам такие деньжищи.
«И не дай бог тебе понять», – подумал Лобов.
– Я предлагаю вам подыскать другое место работы, – закончила переговоры вдова.
Так хорошо налаженное им дело в казино «Колесо Фортуны» рухнуло в одночасье. Закрутилось это колесо с большой скоростью не в ту сторону, а Валентин Иванович привык к большим деньгам. Он хорошо понимал, что в Омске не найдет ничего с подобной оплатой за свои услуги, и через знакомых вышел на крупного криминального авторитета в Москве. Тот по рекомендации все тех же знакомых согласился принять его на работу по защите своих финансовых интересов. Зарплата обещалась в таких размерах, что Лобов, не раздумывая, переехал в Москву вместе с семьей.
Перед отъездом он решил подчистить свои следы в Омске. Бывший главный администратор Виктор Савельевич слишком много знал и, став блаженным при церкви, много болтал о своих грехах. Каясь в своих, он мог затронуть и чужие. Лобов решил подстраховаться. Купив бутылочку грузинского вина «Саперави», которое, как он помнил, любил Васильков, Валентин Иванович навестил его. Теперь респектабельный когда-то человек жил в малогабаритной однокомнатной квартире на окраине города в старом пятиэтажном блочном доме хрущевской постройки.
– Виктор, – входя в эту неухоженную квартиру, воскликнул Лобов, притворяясь лучшим другом. – Я так давно тебя не видел! Как ты, дорогой мой?
Бывший администратор встретил его, как родного.
– Валя, я рад тебя видеть, – обнял он его. – Мы виноваты перед людьми. Это хорошо, что ты пришел. Покаемся вместе! – И со слезами на глазах несчастный повел его в комнату, где в углу висела икона Владимирской Божьей Матери.
Он встал на колени. Лобов опустился рядом. Администратор молился, руководитель службы безопасности все четко повторял за ним. Наконец они поднялись, и блаженный поцеловал своего бывшего соратника.
– Валя, я так рад, что ты раскаялся. Нас ведь только двое осталось на этой земле страшных грешников, – отметил он со слезами на глазах.
– Грешников на земле больше, чем ты знаешь, – мягко возразил Лобов. – Мы с тобой только малая их частица.
– Ты прав, – смиренно согласился Виктор Савельевич.
– Я принес твое любимое «Саперави». Пойдем, выпьем по стаканчику за чистоту помыслов и очищение душ всех грешников.
– Я всегда чувствовал, что ты поймешь меня. Всегда знал, что придешь к Богу, – совсем расчувствовался блаженный.
Выпив стакан своего любимого вина, в который Лобов опустил свою смертоносную таблетку, бывший главный администратор казино «Колесо Фортуны» уснул крепким сном навсегда.
После этого, уже не беспокоясь о том, что кто-то будет болтать о его прошлом, Лобов с семьей вылетел в Москву. Их прописали в квартире одного из людей авторитета и помогли подобрать жилье в строящемся доме. Деньги у Лобова были, и немалые. Он много что мог себе позволить. Даже новую просторную трехкомнатную квартиру на проспекте Мира! А пока она строилась, Валентин Иванович снял жилье неподалеку и частенько наведывался на стройплощадку, следя за темпами роста многоквартирного дома.
Жена и четырнадцатилетний сын восприняли переезд с удовольствием.
– Дорогой, я всегда хотела жить в Москве! – воскликнула она. – Ты у меня просто чудо!
Сын тоже был рад. Еще бы! Жить в столице! Все друзья ему завидовали.
Авторитет носил звучную фамилию Суворов. Он жил в роскошном особняке на Рублевке. Высокий кирпичный забор вдоль всего участка в два гектара земли отделял его от остального мира. Суворов Игорь Петрович был крупным держателем акций одной из нефтяных компаний, состоял в ее правлении, но мало кто знал, что главный источник его дохода был совершенно иной: он держал под своим контролем один из округов столицы. И именно эта прибыль давала ему возможность быть на самой вершине благополучия.
Вначале Суворов вкладывал свой капитал в недвижимость, но потом стал скупать антикварные ювелирные изделия. Вскоре у него стала собираться неплохая коллекция. Самым старинным из приобретений у него было кольцо Ивана Грозного с ярко пылающим рубином величиной с небольшой грецкий орех! Стоило оно целое состояние не столько из-за камня, сколько из-за того, на чьем пальце когда-то находилось. Держа его в своих руках, Игорь
