поговорить, — Роквуд вернулся к столу и развернул подробную карту восточного Техаса. — У меня есть информация о двадцати трех месторождениях, которые можно приобрести в ближайшие недели. Общие запасы оцениваются в восемьдесят миллионов баррелей.
Цифра впечатляла. При текущих ценах в полтора доллара за баррель это означало потенциальную стоимость в сто двадцать миллионов долларов.
— А какую сумму потребует покупка?
— По моим расчетам, около двенадцати миллионов долларов, — Роквуд достал увеличительное стекло и внимательно изучил карту. — Но есть проблема. Такую операцию сложно провести одной компании без привлечения нежелательного внимания антимонопольных органов.
Понятно. После дробления Standard Oil в 1911 году правительство пристально следило за попытками восстановления монополии.
— И что вы предлагаете?
— Консорциум независимых инвесторов, — он достал из папки машинописный документ. — Формально разные компании покупают разные месторождения. Фактически это скоординированная операция под единым управлением.
Я просмотрел предварительные расчеты. Схема выглядела разумной и юридически обоснованной. Роквуд явно потратил недели на проработку деталей.
— Уильям, мне нужен партнер с капиталом и пониманием финансовых рынков. Ваши успехи в предсказании краха убедили меня, что вы именно тот человек.
— Сколько потребуется вложить?
— Я готов инвестировать семь миллионов долларов. Нужен партнер еще на пять миллионов, — Роквуд налил себе кофе и задумчиво помешал серебряной ложечкой. — В обмен на сорок процентов будущих доходов.
Предложение интересное, но я видел более широкие возможности. Знание будущего подсказывало, что самые крупные нефтяные открытия ждут нас в других регионах.
— Джон, техасские месторождения — хорошая инвестиция. Но я бы предложил более амбициозную стратегию.
— Какую именно?
Я встал и подошел к карте мира, висевшей на противоположной стене. Географические контуры были испещрены пометками различных концессий и разведочных операций.
— Международная диверсификация. В Венесуэле, на Ближнем Востоке, в Голландской Ост-Индии скрываются месторождения, которые затмят техасские.
Роквуд поднял бровь.
— У вас есть конкретная информация?
— Анализ геологических данных и политических тенденций, — уклончиво ответил я. — Венесуэла переживает политическую нестабильность, что снижает цены на концессии. Британцы сосредоточились на Персидском заливе, игнорируя другие регионы.
Я указал на побережье Венесуэлы.
— Озеро Маракайбо. Здесь можно получить концессии за символические суммы. А потенциальные запасы превышают все техасские месторождения вместе взятые.
— Интересно, — Роквуд достал лупу и внимательно изучил венесуэльское побережье. — А политические риски?
— Управляемые. Новое правительство нуждается в иностранных инвестициях. Правильно выстроенные отношения гарантируют долгосрочную стабильность концессий.
Я переместился к карте Ближнего Востока.
— А здесь — Саудовская Аравия. Британские геологи пока сосредоточены на Ираке и Кувейте. Но мои источники указывают на колоссальные запасы в восточных провинциях королевства.
— Источники? — переспросил Роквуд.
— Геологи, работавшие в регионе, независимые исследователи, — я сознательно оставил ответ расплывчатым. — Плюс анализ геологических формаций схожих с уже разведанными месторождениями.
Я подошел к карте мира и указал на акваторию между Норвегией и Великобританией.
— Но есть и более смелые возможности. Северное море, например. Мои геологические консультанты утверждают, что под морским дном скрываются колоссальные запасы.
Роквуд прищурился, изучая указанную область.
— Подводная добыча? Это же технически невозможно при нынешнем уровне развития.
— Пока невозможно, — согласился я. — Но технологии развиваются быстрее, чем мы думаем. Инвестиции в исследования подводного бурения сегодня окупятся сторицей через двадцать-тридцать лет.
Я переместил палец к северу, на Аляску.
— А здесь Аляска. Геологические данные указывают на крупнейшие месторождения в северных районах. Земли можно приобрести за бесценок, а когда появятся технологии добычи в арктических условиях…
— Аляска даже не штат, — заметил Роквуд. — И климат там убийственный.
— Именно поэтому конкуренции нет. Покупаем концессии сейчас, разрабатываем через десятилетия, — я указал на Мексиканский залив. — То же самое с глубоководными участками здесь. Когда научатся бурить на глубине тысячи футов под водой, эти месторождения изменят всю отрасль.
Роквуд достал лупу и внимательно изучил указанные регионы.
— Интересная стратегия. Но это же инвестиции в неопределенное будущее.
— Джон, нефтяная отрасль переживает технологическую революцию, — я вернулся к креслу. — Сейсмическая разведка, роторное бурение, крекинг-процессы в переработке. Через двадцать лет методы добычи изменятся кардинально.
— А что вы предлагаете конкретно?
— Создать отдельный технологический фонд. Пять миллионов долларов на исследования и разработки. Финансируем университетские лаборатории, молодых изобретателей, экспериментальные проекты.
Я достал записную книжку и показал несколько имен.
— Есть группа инженеров в Техасе, работающих над горизонтальным бурением. Химики из DuPont исследуют новые полимеры на основе нефтепродуктов. Норвежские специалисты изучают возможности морского бурения.
— Горизонтальное бурение? — переспросил Роквуд.
— Технология, позволяющая извлекать нефть из пластов, недоступных для вертикальных скважин. Увеличивает извлекаемые запасы в разы, — я закрыл блокнот. — Плюс нефтехимия. Пластики, синтетические материалы, фармацевтические препараты на основе углеводородов. Спрос на нефть как химическое сырье превысит спрос на топливо.
Роквуд отложил лупу и задумчиво посмотрел на карты.
— Амбициозно и рискованно одновременно. Но логика есть. Если мы правы хотя бы в половине прогнозов, прибыль будет фантастической.
— А если ошибемся в половине, все равно останемся в выигрыше, — добавил я. — Диверсификация рисков — основа успешного инвестирования. Зато и потенциальная прибыль несопоставима с техасскими приобретениями, — я вернулся к креслу. — Джон, через десять-пятнадцать лет спрос на нефть вырастет в разы. Автомобилизация, авиация, химическая промышленность, все требует углеводородов.
— А что с текущими проблемами? Мои люди в Техасе сообщают о массовых увольнениях. Целые города рискуют опустеть, — Роквуд подошел к окну, за которым виднелся заснеженный Центральный парк. Редкие прохожие торопливо пересекали аллеи, кутаясь в пальто. — Уильям, у меня есть социальные обязательства перед людьми, которые строили нефтяную империю. Мы не можем просто бросить их в трудную минуту.
— А кто говорит о том, чтобы бросать? — я присоединился к нему у окна. — Техасские приобретения станут основой для помощи разоренным нефтяникам. Рабочие места, справедливая оплата, социальные программы.
— Продолжайте.
— Создаем фонд реконструкции нефтяной отрасли. Пятьдесят миллионов долларов начального капитала. Тридцать процентов на скупку обесцененных активов в Техасе и Оклахоме. Сорок процентов на международные проекты в Венесуэле и Аравии. Тридцать процентов на социальные программы и технологические инновации.
Роквуд повернулся ко мне, в его глазах загорелся интерес.
— Пятьдесят миллионов серьезная сумма. Какую долю вы готовы взять?
— Половину. Двадцать пять миллионов наличными.
— И взамен?
— Равное партнерство. Пятьдесят на пятьдесят во всех операциях фонда.
Роквуд медленно кивнул, обдумывая предложение.
—
