меня, напоминая о времени, когда мне приходилось играть ту самую, настоящую Альтис, но сейчас идеальный шанс…
— Береги себя, — прошептала, накрывая его руки своими. Будто мои слова могли превратить напиток в благословенное зелье. — Я хочу, чтобы ты вернулся живым.
— Всё не настолько плохо. — В глазах Леона вспыхнуло удивление и… что-то странное, щемящее. От этого взгляда стало горячо и сердце сорвалось в пляс, выстукивая шальной цокот тоэйры. — Я быстро вернусь.
— Просто будь осторожен. Это единственное, чего я хочу…
— Знаешь, есть ещё одна традиция, — ответил севшим голосом, опасно хриплым, чарующим.
Не отрывая взгляда от моих губ, он поднёс чашу к своим и сделал несколько глотков, а затем передал её мне. Я выпила всё до дна и мысленно помолилась, чтобы Боги не оставили нас.
Ни его, ни меня.
— Говорят, поцелуй женщины с глазами цвета сумерек приносит удачу, а мужчина, которого ждёт такая леди, не может умереть в бою, — прошептал он, шагнув ко мне и наклоняясь ближе.
— Ты это сейчас придумал? — рассмеялась, пытаясь погасить разгорающийся пожар, но…
— Целуйтесь уже, я в магическую кому впаду ненадолго, — услышала в мыслях голос Лисы, и наступила ментальная тишина. Я вдруг перестала чувствовать Ашу!
Стало неловко… Ну и ладно, раз уж это пушистое чудовище пошло на такие жертвы…
— Мне нравится эта традиция, — я отставила чашку.
Это сработало как сигнал. Руки Леона опустились на мою талию, обжигая касанием сквозь тонкую ткань домашнего платья. Его тело было очень горячим, словно вместо крови в нём бурлила лава.
Чувства обострились до предела. Я вдруг поймала себя на мысли, что никогда не испытывала ничего подобного. Ни один мужчина из прошлой жизни не будил во мне таких эмоций, как Леон. Такой сладкой дрожи и желания узнать, какими будут на вкус его губы и поцелуи.
Я жаждала этой близости, и в тоже время хотелось продлить томительное предвкушение…
Мне нравилась уверенная неспешность дракона. Нравилось рассматривать его.
Только сейчас я заметила тонкую полоску шрама, пересекающего его губы. А вот и ещё один, перечеркивающий левую бровь. Они совершенно не портили Леона, и мне не терпелось узнать историю каждого. Особенно тех, что увидела на его теле во время дуэли с архимагом.
Да… О них хотелось узнать особенно. Дотронуться, очертив контуры вначале пальцами, а затем и коснуться губами...
Леон подался вперед, ещё больше сокращая расстояние, и воздух внезапно раскалился. Его стало катастрофически мало. Осталось только дыхание дракона, щекочущее мои губы. Пьянящий аромат специй и кофе. А ещё жар крепкого тела и шальной, пронизывающий насквозь взгляд.
Когда губы генерала накрыли мои, я не смогла сдержать тихий стон и скользнула ладонями по его груди. С удовольствием оценила стальные мышцы и едва сдержалась, чтобы не расстегнуть под шумок пару пуговиц.
При других обстоятельствах Леон точно бы не возражал, но…
— Безумие... Ты моё безумие… — хрипло прошептал он, целуя меня вновь.
Жадно, горячо, вовлекая в неистовый танец языков и губ. Сводя с ума и заставляя желать большего. Я не хотела, чтобы он останавливался. Тело горело, сердце колотилось будто сумасшедшее, но я наконец-то почувствовала себя хозяйкой положения.
Я выбирала. Делала, что хочу. Поступала как Альбина, а не проклятая Реджина Альтис…
— Хочу узнать твоё имя… Хочу увидеть тебя настоящую, — сбивчиво прошептал Леон, словно читая мои мысли.
— Скоро… — сорвалось с губ быстрее, чем успела подумать.
Голос генерала, его слова и близость одурманили.
Он чувствовал меня! Принимал со всеми тайнами и недостатками. Это сводило с ума и мне отчаянно хотелось верить, что Леон останется на моей стороне, даже узнав всю правду до конца.
Чуть не прошептала: «Не предавай меня, молю…» И лишь в последний миг успела прикусить язык, а затем в двери постучали. Адъютант генерала звал его. Пора расставаться…
— Я должен идти…
— Береги себя, — ответила, спешно отстраняясь.
Думала, что Леон сейчас же развернется и молча, по-военному покинет мои покои. Но он не торопился уходить, попросил помощника подождать и достал из артефакта-хранилища небольшую шкатулку.
— В этом медальоне спрятан мощнейший защитный артефакт. Мужчины моего рода дарили его своим истинным перед свадьбой…
Я судорожно сглотнула. Разговор свернул явно не туда. Сейчас я не готова была обсуждать это…
— Я дико ревную к Алонзо, не могу ничего с этим поделать, хотя и понимаю, что ваша помолвка — часть плана королевы, — неожиданно произнёс Леон, — но хуже всего, что он сам не считает её фиктивной.
— Мне нужно время, клянусь, что между нами ничего не было… Я не хотела обманывать его, но всё так сложно…
— Алонзо не заслужил предательства, не давай ему ложных надежд. Для дракона нет ничего страшнее, чем потерять ту, кого он принял как свою пару.
— Архимаг… я не его истинная и не могу этого объяснить сейчас, но кое-кто, связанный со мной, действительно его пара, — сдавленно прохрипела. — Прошу…
— Я верю тебе. Только не заставляй меня ждать слишком долго, — улыбнулся Леон. — А мой подарок ты не обязана носить напоказ. Но мне будет спокойнее, если ты наденешь его. Так я всегда смогу найти тебя и почувствую, если тебе будет угрожать опасность.
— Спасибо, — ответила, прижимая к груди шкатулку.
Леон вновь поцеловал меня, а когда он отстранился, я закрыла глаза, отпуская его без лишних слов. Мне было тяжело смотреть ему в спину. Я вдруг испытала смутную тревогу.
Нет, не за него, мне стало страшно за себя. Поэтому так и стояла с закрытыми глазами, пока не хлопнула дверь.
Не хотела бередить его душу перед боем. Со своими врагами и проблемами разберусь сама. Надеюсь.
А сейчас…
— Аша! — выкрикнула, немного успокоившись. — Давай позовём эту сумеречную поганку, пока она не припёрлась без приглашения.
ГЛАВА 22: Не все призраки одинаково полезны
Дух не ответил, это насторожило.
— Аша-а-а-а! — добавила, спрятав подарок Леона в хранилище.
Снова тишина. Лишь через пару минут, когда я всерьёз заволновалась, Лиса соизволила явиться и сходу выпалила:
— Браслет Алонзо умнее его самого: он различает наши души и реагирует только на меня!
Я поморщилась. Её категоричность в отношении мага уже порядком нервировала. И всё же мне показалось, что Аша испытывает чувства к дракону, но продолжает упрямиться и не хочет это признавать.
— Поскольку
