А Хесус и Иван в принципе не имели возможности сделать хоть что-то… Совершенно безвыходная ситуация.
Рядом тихо стонал-хрипел Густаво, воняло жженой резиной и порохом, визжали рикошеты от обстреливаемого Носорога, а из кофейни у входа в ТЦ доносился визг какой-то женщины. Стремительно темнеющее небо, наливающееся дождем, словно в дешевом фильме подчеркивало отвратительность ситуации. Разве только напряженной музыки не хватало.
— Dominus pascit me, et nihil mihi deerit, — Пабло негромко, под нос, начал на латыни читать знаменитый 22-ой Псалом. — Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена. Так, благость и милость Твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни.
С последними словами он лег на землю и резко выкатился на открытое пространство.
И именно в этот момент из ТЦ в спину размахивающемуся гранатой боевика начали стрелять. Чем-то маломощным, но этого хватило для того, чтобы отвлечь противников.
Растерянность сикариос длилась не более секунды, но Эскобар смог воспользоваться шансом. Так быстро из револьвера он не стрелял ни в одной из своих четырех жизней: сначала тяжелая пуля сбила с ног мужчину с гранатой, потом — дальнего от него бойца, в которого ушло сразу три. И лишь седой вислоусый мужик умудрился каким-то звериным прыжком уйти, отпрыгнув-откатившись за клумбу — аналог той, за которой скрывался Хесус. И уйдя, выдал длинную, на весь магазин очередь в кофейню, откуда в них стреляли.
А затем ещё и добавил гранатой.
Видимо, убийца был ранен — потому что американская М67, похожая на бейсбольный мяч, пошла как-то криво и рванула у окна кофейни, а не внутри.
Визг тормозов где-то в стороне привлек внимание Пабло, выцеливающего клумбу. У него в Питоне оставался только один патрон, поэтому он оперативно вытащил из-за пояса Густавовский Р7. 9×19 — это не.357-ой «магнум», но сильно лучше, чем ничего.
Но если к нападавшим подвалило ещё одно подкрепление…
На его счастье, это оказались свои. Два Субурбана выпустили из своего чрева аж восьмерых бойцов, оперативно раздавивших сопротивление противника в районе Джипов. Дикие тренировки сказывались: трое попеременно давили противника длинными очередями, а двое, с дробовиками бегом сблизились…и едва парень высунулся, как получил сразу несколько выстрелов из 300-ой Беретты.
Оставался седой…который оказался самым шустрым. Ещё одна длинная очередь, ещё одна граната — и рывок внутрь торгового центра. На полпути он развернулся и побежал спиной вперёд, одновременно довольно прицельно выдавая короткие очереди.
Широкий пиджак на мужчине был окрашен кровью: в него попал тот, кто стрелял из торгового центра, но это явно не так, чтобы сильно ему мешало. И внутрь здания он вбежать сумел.
Пабло хотелось орать и топать ногами, но усилием воли он сохранял спокойствие. Подлетевшего к нему Хесуса и, секундой позже, Ивана, он отправил на эвакуацию кузена. Прошло всего пару минут, как его ранили и Эскобар надеялся, что как с Мигелем — не будет. Тем более что и больница имелась тут буквально в двух шагах.
Подбежавших к нему новоприбывших он узнал — это были ребята с виллы. Как они здесь оказались тоже стало понятно буквально с полуслова: Мария собралась прогуляться по новому центру с девчонками. Уточнив, что остальная часть охраны на скорости уматывала на виллу вместе с охраняемыми же, он троих бойцов отправил в погоню за седым, хотя внутренне понимал, что те его, скорее всего, не достанут. Ещё пару ребят отправил проверить, как остальные его охранники — вдруг, кто-то выжил, хотя в этом имелись вполне обоснованные сомнения.
Ну и с оставшимися отправился в кофейню — ему хотелось понять, кто же это такой смелый ему помог, фактически спасая из безвыходного положения…
— Патрон, вы точно в порядке? — в ушах слегка звенело после грохота перестрелки и относительно близких взрывов, так что Пабло даже не сразу понял, что один из охранников обращается именно к нему.
— А с чего…
Только после этого Пабло понял, что штаны порваны и заляпаны, а правая нога нормально так болит. Закатав штанину, он увидел очень глубокий порез, сочащийся кровью.
— Царапина, позже разберемся, — и похромал к кофейне.
На душе было неспокойно. Вспомнилось, как он лежал в отеле, в Англии, под градом пуль, как получил осколок после взрыва. И как он тогда размышлял на тему «сколько я в таком режиме протяну». И вот пожалуйста — чуть больше полугода спустя очередное покушение. И на сей раз они были прям вот очень близки. Не окажись тут неизвестного — пока — героя, открывшего огонь в самый нужный момент, сейчас бы газетчики уже наверное составляли бы некролог…
Под ногами хрустело битое стекло. Красивые бетонные клумбы были посечены пулями и осколками, а изящную дверь в кофейню, сделанную в виде красиво переплетенной кованой решетки, попросту погнуло.
Осторожно заглянув в помещение, Пабло увидел тело, лежащее у стены, под окном. Видимо, где-то отсюда человек и открыл стрельбу. Чуть в стороне наметанный глас увидел маленький пистолетик…
— Лина? Лина! — осознание пришло неожиданно, молнией вскипятив кровь.
Пабло в два шага оказался рядом с лежащей навзничь девушкой. В этот момент он не чувствовал ничего, кроме дикого, первозданного ужаса.
— Нет-нет-нет-нет, только не смей умирать, Солнышко, даже не вздумай!
Под девушкой была лужа крови. Осторожно её перевернув (и внутренне замирая при этом от страха) Пабло увидел ранение. В живот.
Так, это плохо — но это не легкие, не сердце и, судя по всему, не печень. И она дышала. Дышала!
Почему без сознания, Пабло тоже мгновенно понял, по ссадине на виске. Видимо, неудачно упала, врезавшись в стол.
— Патрон, — в кофейню зашел один из охранников. — Там сеньора Гавириа увозят, скорые подъехали.
— Тащи сюда врача, живо, — Пабло пытался сохранять спокойствие, но что-то, видимо, на лице всё-таки отразилось, потому что боец испарился так быстро, будто телепортировался.
— Лина, только живи. Поняла, nena? Даже не думай умирать, — бормотал Пабло.
Внутри него поднималась знакомая волна. В ушах уже стучало, а мир вокруг краснел. Ярость и нечто очень, очень тёмное стремительно набирало массу где-то глубоко внутри.
—
