«У нас начнутся проблемы с финансированием, если мы и дальше будем позволять выезды для изучения вопросов третьестепенной важности, скажу даже сильнее – глубоко праздных вопросов. По моему глубокому убеждению, задача учёного – искать ответы на вопрос „Почему так?“, а не на праздные вопросы вроде „А почему бы нет?“ или „А если вот так?“»
Из записки Альмы Охто к верховному магу Теландону Леса Уррека, первый месяц сезона гроз
Ночной лес на болотах пах тиной и грибами-паразитами. Внимательными стражами выстроились вокруг поляны кривые ольхи и тощие дубки, делавшие вид, будто им не интересны разговоры гостей, никем не званных в этот лес, но таких самоуверенных и громких. Среди ольх и дубков что-то шуршало и быстро-быстро загребало лапками, вокруг костра вились невесомые ночные бабочки, над ухом торжественно и тоскливо завывали комары. Йеруш пялился в костёр так, словно собирался на него наорать и отпинать ногами, лицо эльфа казалось восковой маской, а глаза – вёрткими жуками, которые в следующее мгновение спрыгнут с лица и забурятся в землю.
– Мне нужно, чтобы к утру ты просчитал точки выхода вод с учётом магических колебаний и нанёс их на карту, – наглядевшись в костёр, решил Йеруш.
Он не повернулся к Илидору, лишь чуть повысил голос, а глаза его загорелись так неистово, словно Найло накрыло лихорадкой.
Было бы неплохо, в сердцах подумал Илидор. Два года назад золотой дракон ездил по этим краям с магом подобия Фалоном Мурло и учёной Цеддой Хамло, и он помнил, как оба эльфа уверяли, дескать, болотные комары разносят разные болячки, потому нужно всегда стараться набросать в костёр какой-нибудь гадости подымнее и повонючее.
Найло или не знал об опасных комарах лесистой части Уррека, или считал, что если комары решат его покусать, то тем хуже для них. Но если бы стадо заражённых комаров изгрызло Йеруша и тот свалился в горячке, Илидор бы вздохнул спокойней, а то всю дорогу Йеруш поглядывал на дракона так, словно мечтает его сожрать или что похуже.
А впрочем, даже если Йеруша покусают, он всё равно продолжит работать, он продолжит работать, даже помирая! Может быть, даже после смерти. Зимой, когда Найло таскал ледяных и слышащих воду драконов по Урреку и Варкензею, оказалось, что этого эльфа не валит с ног даже самый лютый мороз, хотя Йеруш отчаянно мёрз, даже сильнее, чем обычно мёрзнут эльфы – но продолжал работать как сумасшедший, тащился вперёд и продолжал свои изыскания, он трясся и надсадно кашлял, но упасть и болеть не пожелал. Да что там, Илидор сам видел, что даже смерть не в силах остановить Найло, идущего по следу, так что если болотная лихорадка и накроет этого эльфа – она не сможет прервать его работу.
Люди-помощники, которых Йеруш нанимал в Урреке уже не в первый раз, тоже хорошо это знали и хранили на лицах выражение бесконечного долготерпения.
– Найло, – стараясь звучать равнодушно, проговорил Илидор, – мне кажется, ты слишком привык к моему обществу и непростительно расслабился. Настолько, что стал меня путать с кем-то из своих собратьев.
Йеруш не то кашлянул, не то хохотнул и вытащил из костра длинную ветку. С одного конца она уже почти прогорела, красный огонёк ярко сиял в ночи, и эльф смотрел на него так пытливо и заинтересованно, словно прикидывал, как бы завести у себя внутри нечто подобное.
Илидор подался вперёд, и Йеруш, вздрогнув, перевёл взгляд на него, несколько раз моргнул, разгоняя яркие пятна, мельтешащие после того, как он вглядывался в тлеющую ветку, и вместо них увидел перед собой новые пылающие пятна – золотые.
– Я – дракон, – прошептал Илидор с видом шпиона, выдающего врагам секрет обороны королевского дворца. – Я не умею высчитывать и просчитывать какие-то там места выходов и перемещений. Ты наверняка об этом знал, но забыл.
