удержать ускользающий контроль, каждое слово давалось ей с трудом, вся эта сделка, которую она так старательно выстраивала, превратилась не в переговоры, а в игру с закрытыми картами.
— Я поеду с вами. В Вулканис. Сегодня.
Вектор скептически усмехнулся, бросив на неё короткий взгляд, в котором читалось недоверие, раздражённое сомнение, даже лёгкая насмешка.
— Сегодня? Вечереет вообще то.
— Теперь у вас есть повод согласиться, — ответила она ровно, слишком спокойно, как человек, который старается не выдать, насколько сильно ему это нужно.
Мрак молчал, и в этом молчании чувствовалось движение мысли, отстранённое взвешивание всех «за» и «против», неторопливый анализ ситуации, в которой вдруг оказалось слишком много деталей, складывающихся в одну простую истину.
Девушка не просто хотела уехать. Она должна была уехать.
Не утром, не через день, а сейчас, пока солнце катится к горизонту, пока пыль ещё не осела, а в Грейвилле не успели опомниться, пока ловушка ещё не захлопнулась, а те, кто уже искал её, ещё не вышли на след.
И теперь вопрос был не в том, поедет ли она, а в том, стоит ли её брать.
Наконец, он кивнул.
— Ждите здесь.
Лисса напряглась.
— Куда…
И развернулся, скрываясь прочь.
“Куда он идёт? — Анабель напряглась. — Эй, КУДА ОН ИДЕТ?”
Лисса молча смотрела ему вслед. Опытный, осторожный, человек, который чувствует ложь за километр, ушёл в сторону таверны.
“Он узнает. — Голос Анабель стал глубже, спокойнее, от этого только страшнее. — Сейчас он всё узнает.”
Лисса сжала губы.
“Он вернётся и скажет: «Ты врёшь». Ты просчиталась.”
Лисса не ответила. Она просто смотрела в спину уходящему Мраку.
Мужчина вернётся, выслушает её, кивнёт, сделает вид, что не судит. Отстранится, как все, всегда, как каждый, кто знал её ситуацию. Люди не вмешиваются, не хотят проблем, не собираются спасать тех, кого уже записали в проигравшие.
Она знала. И от этой мысли внутри разливался вязкий, липкий ужас, не паника, нет — осознание. Вторая не дремала.
“Не бойся, милая, — Анабель заговорила мягко, даже ласково. — Я разберусь.”
И прежде чем Лисса успела понять, что та задумала, прежде чем смогла оттолкнуть её, сознание резко качнулось, размылось, будто туман застил зрение.
Топ, топ, она двигалась. Анабель.
Лисса не управляла телом, не могла пошевелиться, только следить, как её ноги уверенно идут к палатке, прижавшейся к стене у ворот — ничем не примечательной, потерянной среди других торговых точек, никому не нужной.
“Ты же знаешь, я делаю это ради нас, — Анабель улыбнулась, мурлыкнула. — Не хочу, чтобы ты ошиблась. Ты всегда боишься рисковать, а время не ждёт.”
Здесь залежались фильтры с разбитой фуры, товар, который никто не покупает, висит мёртвым грузом, становится обузой.
Торговец, сутулый, с жёлтыми пятнами на пальцах от дешёвого табака, поднял на неё мутноватый, ленивый взгляд.
— Фильтры с фуры, — голос прозвучал ровно, даже чуть скучающе. — Все, что есть.
Мужчина хмыкнул, криво усмехнулся, глаз не отвёл.
— Для тебя не торгуются.
Анабель скользнула взглядом по прилавку, будто взвешивая.
— О, он думает, мы будем упрашивать, — Анабель тихо рассмеялась, её голос скользнул по сознанию шелковой лентой, довольный, с ноткой искреннего восхищения. — Мило.
Лисса могла только наблюдать.
Рука, больше не подчиняясь ей, потянулась к поясу, пальцы легко сжали мешочек с монетами, и прежде чем хозяйка успела хотя бы осознать, что происходит, металл с гулким звоном ударился о прилавок, разорвав тишину коротким, ясным аккордом.
Торговец моргнул.
Анабель чуть склонила голову набок, улыбаясь — легко, с таким выражением, что у мужчины дёрнулся кадык.
— Сейчас же. К броневику у рынка.
Она бросила сверху ещё монету.
И ещё.
И ещё.
Лисса мысленно дёрнулась, пытаясь остановить “свою” руку, тело не слушалось, голос не работал, контроль ускользал, оставалось только считать.
Одна.
Вторая.
Десятая.
Звон металла становился всё громче, настойчивее, привлекая к ним ненужное внимание, превращая сделку не в торговлю, а в предложение, от которого невозможно отказаться.
Лисса кричала внутри, Анабель только усмехалась.
Рука легко скользнула к пальцу, без единого колебания стянула кольцо — старое, потёртое, с камнем, который когда-то был дорог, а теперь превратился в бесполезный кусок её прошлого.
Пусть.
Кольцо упало поверх монет.
И следом ещё несколько.
И ещё.
— Всё это пыль, — прошептала Анабель с ленивым довольством. — А боль… вот она настоящая.
Лисса ничего не могла сделать. Торговец застыл, не просто выгодная сделка, это была безумная сделка.
Фильтры, никому не нужные, пылившиеся в углу, ставшие бесполезной обузой, теперь стоили дороже золота.
Для Лиссы они стоили только времени, которого больше не оставалось.
Жадность пересилила.
Торговец махнул помощнику, тот тут же метнулся к ящикам, загремел чем-то тяжёлым, а Анабель, удовлетворённо выдохнув, наконец позволила хозяйке вернуться.
Сознание вновь принадлежало Лиссе.
Она стояла на том же месте, вытянув руку, её пальцы дрожали, мешочек с монетами оказался пустым.
— Ты слишком медленна, — проворковала Анабель, звуча довольной кошкой, только что сломавшая птице шею. — Мне пришлось взять ситуацию в свои руки.
Лисса опустила ладонь, сделка уже была завершена, когда Мрак вернулся, фильтры пылились у броневика.
Таверна «Сучий Крюк» встретила привычным запахом закисшего пива, сгоревшей еды и человеческого пота, смешанных в тягучий, липкий аромат, оседающий на коже, на одежде, стенах, на каждом предмете.
За одним из дальних столов кто-то играл в кости, хрипло переговариваясь между бросками, в углу двое механиков спорили, и, судя по раздражённым, пьяным голосам, спор их неумолимо двигался к драке.
За стойкой, стоял трактирщик, лениво вытирая грязной тряпкой ещё более грязный стакан, словно этот жест сам по себе имел какой-то смысл.
Мрак не любил спрашивать.
Подошёл к стойке, опёрся локтем, выдержал короткую паузу, прежде чем заговорить. Трактирщик взглянул на него с привычной усталостью, но стоило ему уловить выражение лица Мрака, взгляд тут же стал внимательнее.
— Что-то случилось?
Мрак не стал ходить вокруг да около, хлопнул на стойку небольшой мешочек с жетонами.
— Женщина. Молодая. Темненькая. Красивая. Странно себя ведёт. Ищет маршрутку.
Трактирщик хмыкнул, пожав плечами.
— Звучит, как описание половины проблем в Грейвилле.
— Какие у неё проблемы?
Трактирщик снова хмыкнул, на этот раз иначе — чуть задумчивее, напряжённее. Его долгий взгляд скользнул по лицу Мрака, взвешивая что-то, и на мгновение в воздухе повисла настороженная пауза.
— Ты собираешься в это лезть? — голос прозвучал ровно.
Мрак молчал, а трактирщик понял.
— Плохо кончится, — пробормотал он наконец, забрал жетоны и начал говорить.
И чем больше Мрак слушал, тем сильнее ему всё не нравилось.
Это злило — холодным, выверенным гневом, который не требовал слов и не находил выход. Девчонка уже товар,
