Пары останавливались прямо у дверей церкви и объявляли себя мужем и женой.
— Мы будем жить в разных комнатах до свадьбы, — поставила условие я. — Подожди, какие постоялые дворы?
— Я дал распоряжение Адаму найти несколько домов, которые могут стать постоялыми дворами на время приезда короля. Надо же извлечь выгоду из собственной свадьбы.
Не могу не согласиться с ним, но делаю вид, что не согласна:
— Так, ты женишься, чтобы извлечь из брака выгоду?
Шериф резко притянул меня к себе, так что я впечаталась в его стальной торс, накачанный долгими, изнурительными тренировками.
— Естественно, — возбуждающе прошептал он мне на ушко, — для чего ещё жениться? Вот прям сейчас и буду извлекать выгоду.
Страстный поцелуй поколебал мою уверенность в том, стоит ли ждать ещё месяц.
— До свадьбы соблюдаем целомудрие, — охрипшим голосом говорю я.
— Это невозможно, Эмма, — шепчет он мне на ушко. — Я уже горю, не хочешь же ты спалить трактир в горниле страсти?
Я откашливаюсь, но не нахожу подходящего ответа. Может быть, потому, что сама не уверена в необходимости ждать венчания.
— Эмма, будь моей женой, — сэр Гай вытаскивает из кармана кольцо и терпеливо ждёт.
Шериф подготовился, как я вижу. В Средневековой Англии, помимо добровольного устного согласия на брак мог быть некий подарок, называемый в английском языке словом «wed». От этого слова и пошло название wedding — свадьба. Подарком мог служить любой предмет, но чаще всего это было кольцо, сплетённое из тростника. Постепенно тростниковые кольца заменились обычными. Если женщина соглашалась выйти замуж, то она принимала подарок от мужчины.
— Ты не передумаешь венчаться? — С тревогой спрашиваю его я.
Потому что все эти обряды быстры и хороши, но в целом не обладали юридической силой. Поэтому и были распространены среди простолюдинов. Знатные же люди венчались в церкви.
— Нет, конечно, я хочу привязать тебя к себе как можно крепче, чтобы не сбежала, — шепчет он мне в самые губы и нежно целует, взяв моё лицо в ладони. — Венчать нас будет сам архиеп и скоп Кентербер и йский.
Он ещё является и епископом епархии Кентерберийской, которая охватывает восточную часть графства Кент. Основанный в пятьсот девяносто седьмом году, это старейший престол английской церкви. Со времён Августина и до шестнадцатого века архиепископы Кентерберийские находились в полном подчинении Римского престола и обычно получали паллий от папы Римского. Это очень почётно! Сэр Гай расстарался.
— Да, — согласилась я, — я буду твоей женой, сэр Гай. Сегодня же ночью.
Он не отпускает, лаская моё тело. Даже сквозь ткань платья я ощущала жар его рук. Поцелуи становились всё требовательнее, а ласки всё откровеннее.
— Остановись, — взмолилась я. — Такими темпами ночь наступит уже в обед.
Шериф горделиво улыбается. К этому он и стремится, вот только мне это не нужно сейчас.
— Я хочу встретиться со своими братьями, Гай. Нужно расставить все точки над i.
— Эмма, их здесь нет, — произносит шериф шокирующую новость, без тени раскаяния. — Я их отправил туда, откуда они пришли.
На языке вертелись неприличные предположения, откуда пришли мои братья и как туда их обратно засунуть, но, как миледи Гисборн я промолчала. Дабы не шокировать своего мужа.
— Ты думаешь, что я не знаю, кто они такие? — Спросил меня шериф, не сводя с меня взгляда.
Я похолодела, но вида не подала. Такой расклад мне совсем не понравился. Неужели шериф догадался, что они вольные стрелки?
— А кто они такие? — с любопытством спрашиваю я. Решила строить из себя дурочку до конца. — Ты знаешь больше, чем я о моих братьях?
Не скажу ни слова о том, кто такие Робин и Джон. Догадки, не значит уверенность.
— Эмма, я уверен, что и ты знаешь, что Роберт, граф Хантингдон, сейчас разбойник Робин Гуд.
Ну, уж нет, сэр Гай, кто угодно сознаётся, но только не я.
— Я знаю только то, что тебе сказала, — вкрадчиво спрашиваю я его. — Или ты не доверяешь мне?
— Дело не в доверии, а в том, что ты пытаешься обмануть меня, — разочаровано говорит шериф.
— Так, в чём же дело, сэр Гай, давай отменим свадьбу. Поверь, так будет лучше. Доверие, вот на чём строится брак. А ты ревнуешь меня ко всему, что движется.
Я совсем не обижалась на него. Собственнический характер шерифа ещё раз проявится в будущем. Вот только он должен понимать, что нужно сдерживаться.
— Если ты начнёшь свои придирки после свадьбы, поверь, меня ничто не удержит рядом с тобой. Даже венчание, — предупредила я его на всякий случай, — Я привыкла к доверию в браке. Так было у моих родителей, и на меньшее я не согласна.
— Клянусь, Эмма, что буду любить и доверять тебе.
— А, как же мои братья?
— Прости, но у нас с Робертом состоялся очень неприятный разговор, и я выгнал его из Ноттингема.
Начало легендарной вражды шерифа Ноттингемского и Робина Гуда положено. Хотя бы здесь всё идёт как положено.
Горевать об этом не вижу смысла. Эта часть моей жизни завершена и начинается новая, где я миледи Гисборн, жена шерифа Ноттингемского.
Эпилог
Прошло семь лет
— Эмма, ну сколько это будет продолжаться? — спросил меня милорд Гай Гисборн, граф Ноттингемский*.
— Что это, мой дорогой граф? — пропела я, обняв мужа и поцеловав так, как он любит.
— Ты играешь не по правилам, — засмеялся он, опрокинув меня на кровать и оказавшись сверху.
— Я всегда играю не по правилам, — подмигнула я, впиваясь в его губы требовательным поцелуем.
— Семь лет прошло с нашей свадьбы, а я всё насытиться тобой не могу, — рычит он в порыве страсти.
Милый мой сэр Гай, неужели ты мог подумать, что женщина, рождённая в двадцатом веке, не сможет заставить хотеть себя постоянно. С ним во мне просыпается шалунья, сводящая мужа с ума.
Пока дети спят, можно и пошалить.
— Так о чём ты спрашивал, муж мой? — Угрём выскальзывая из его объятий, спрашиваю я.
Он смотрит на меня ошалевшим взглядом, не понимая, о чём я спрашиваю. Вы крупно сели на мель по имени Эмма, граф.
— Я спрашиваю, может быть, хватит оплетать Англию паутиной своих
