в одном ряду с героями Великой Отечественной войны: Канукоевым, Кардановым и Конкошевым. И чтобы вы понимали степень уважения: это в моей жизни первый человек с Кавказа, о котором я отзываюсь в подобном ключе. Не обошлось, конечно, без таких уже модных в наше время понятий, как испанский стыд.
Пока Дикий толкал речь, суть которой я уже и не помню, из нашей толпы раздался голос.
– Простите, а могу я узнать, с кем разговариваю?
Это был Монастырь. Я толком его не знал. По моему мнению, это был бывший прапорщик, находящийся на пенсии с уже порядком пропитыми мозгами. Дело в том, что одно время в Молях была практика ставить старшими в группах (или палатках, как вам будет угодно) людей, служивших в рядах доблестной регулярной армии. Видимо, кто-то хотел как лучше и посчитал, что это будет эффективно, но получилось как всегда.
Монастырь возглавил одну из таких групп и всё время пытался заставить пацанов ходить чуть ли не строевым шагом. Естественно, он почти одновременно с тем, как пытался донести свои требования к подопечным, был благополучно послан в пешее сексуальное. Его «внутренний начальник гарнизона» не сдавался и не успокаивался. Он постоянно пробовал руководить, пока его не осадили окончательно.
– Я – тот, кто научит тебя не задавать албанские вопросы! – ответил ему Дикий.
Мы, конечно, хлебальники не растягивали в улыбке, но внутри поржали.
– Звёздный здесь? – Дикий как будто что-то вспомнил и спросил.
Тот тип, Звёздный, был армянин лет пятидесяти, вернувшийся с нами после ранения. В общем, он «затрёхсотился» и был эвакуирован на большую землю, а когда начали разбирать его шмурдяк, то наткнулись на какую-то не имеющую ценности бижутерию, которую Звёздный замародёрил во вскрытой им квартире или доме у гражданских. Сильной обструкции при нас он не подвергался, но ему было сказано, что будет порезан на ремни.
Он покинул нас, уйдя с парнями в темноту коридоров. Насколько я потом слышал, отделался Звёздный лёгким испугом. Обычно за такие дела в Компании ты несёшься галопом, без оружия, в аккурат на линии боевого соприкосновения, чтобы выявлять огневые точки противника, или что ещё и похуже бывает. Естественно, после воспитательной работы с руководством подразделения.
Всё, что говорится о Компании касаемо этих вещей – чистая правда. Заповеди нерушимы. Нет такого, что чей-то кум, сват или брат натворил дел, и ему всё сошло с рук.
Дальше дело дошло до Немирова. Он тоже вернулся после ранения. В Молях он выглядел лютым Рексом. Он был земляком Дикого. Потом ещё не раз пересекались с ним.
– Это ты звонил бухой моей жене и говорил, что Дикий будет крёстным отцом моих детей? – спрашивает его Дикий.
Нашкодил в общем. Отвлёкся, с кем не бывает.
Какими бы с виду мы ни были супервоинами, перед Диким мы все становились ласковыми котятами. Затем Дикий обратился к нам:
– Снайперы есть?
– Да, есть, – сказал Кетон.
– Скажи что-нибудь на снайперском.
– Деривация! – ответил Кетон
– Да это в каждом фильме говорят. Ясно. Водители есть?
Апка попытался промямлить, что он водитель. Тивис был успешнее в этом вопросе, и его определили водилой. По итогу вроде на Чекан.
Потом Дикий спросил, есть ли операторы АГС. Апка сказал, что во вторую чеченскую был агээсником, но это было двадцать лет назад. Я вызвался, когда Дикий спросил Апку про второго номера. На что Дикий пошутил по поводу нас двоих. Смысла уже толком не помню, но что-то про двух бабушек.
Апка, Кетон, также Маздур (мужичок с Великого Новгорода) и я попали во второй взвод. Тивиса мы видели в последний раз. По слухам, будучи водителем, он поехал принимать транспорт на большую землю и там сбежал. Жив ли он, мне неизвестно, но организация подобных поступков, как мне известно, не прощает. Ну это всё лирика.
На этом официальная часть знакомства закончилась, и нас стали распределять по подразделениям, показали, где получить оружие. Я спустился вниз, там хозяйничал персонаж с позывным Прозрачный. Мне выдали АК, четыре магазина, каску. Бронежилет я брать не стал, потому что был маленький размер. Примерив его, я видел, что он закрывает лишь область между сосками. Разве что только на хуй надеть.
Апка тоже в стрелки. Кетон стоял с ОСВ[4], выданной ему по указанию Дикого. Потом спросили, может, кто-то хочет в штаб писарем, очень нужны люди в штаб. Связистом, например. Все промолчали.
У многих есть мнение, что штаб – тёплое место. Дело в том, что с одним из сотрудников службы безопасности у нас оказался по Питеру общий знакомый. Его – родственник, основатель Петербургского театра «Приют комедианта». Когда он узнал, что СПбГАТИ была в моём жизненном пути, он спросил, разбираюсь ли я в компьютерах, пойду ли я в связисты. Что-то щёлкнуло в моей голове, и я сказал, что не особо волоку в компьютерах. Что было, по чести сказать, неправдой. Не программист, конечно, но всё же кое-что умею. Продвинутый пользователь, мать его. Просто тогда, как бы это сказать, мне пришло какое-то наитие, и я соврал. Как же потом я благодарил судьбу, что, слава богу, не вписался в этот блудняк со связью, но до связи мы ещё дойдём.
Моё первое личное общение с Диким состоялось, когда я пошёл по нужде. Так бывает. Туалет, надо сказать, был на улице. Естественно, с выбитыми стёклами. Никакой воды, кроме как в бутылках, чтобы подмыться. Выхожу из туалета, навстречу – Дикий. На что первое обратил внимание командир? Конечно, на наличие автомата у бойца. Он заметил, что автомат не поставлен на предохранитель.
– На предохранитель поставь, – коротко бросил он.
И мы с ним разошлись.
То, что это одно из его требований, я узнал ещё в общей толпе при получении оружия. Чтобы боец ВСЕГДА был со стволом. Думаю, что не надо объяснять, зачем и почему. Это было моё первое успешное наблюдение за лентой.
12
Также во второй взвод с нами пошли Артишок, Пробел, История, Декади и ещё несколько парней. Зеланда распределили в разведку. Сырок с Хэтчем – в первый взвод. Контру – куда уже, не помню. О некоторых я буду вспоминать в дальнейшем. Но спелись мы именно с Апкой и Кетоном.
Мы опять загрузились в КамАЗ и выдвинулись к некоему домику. На дворе стоял июль. Погода была чудная. Я всё ждал, когда же по нам начнут ебашить, потому что разбитые колонны регулярных войск из сводок до сих пор стояли перед глазами. Это ведь диджитал война, как вы помните.
Наш КамАЗ уверенно лавировал среди потока гражданских машин вперемешку с военным транспортом. Сначала – по улицам Луганска, потом – по другим населённым пунктам, пока не начался частный сектор: разбитые тяжёлой техникой грунтовые дороги и поля.
Мы приближались к линии фронта. Мимо пустых полей, по грунтовкам. КамАЗ подъехал к группе домиков. Мы спрыгнули. Кто-то сказал, чтобы мы быстро нырнули во двор и не отсвечивали на открытке, скоро нам выдадут боекомплект, и затем «капля» заберёт нас отсюда.
Мы рассосались по двору, и нас по одному стали выдёргивать в соседний домик. Подошла моя очередь. Я зашёл в соседний двор. Там сидели пацаны, вскрывали цинки с патронами и ящики с гранатами. Патронов дали, не спрашивая, упаковок пятнадцать.
– Гранат сколько брать будешь? – спросили меня.
Я прикинул в голове, что много не мало, и сказал:
– С десяток возьму?
– Бери, братец.
По итогу я хапнул все десять. Вернулся, снарядил свои четыре магазина. Остальную россыпуху закинул в шмурдяк, высыпав в футболку. Начал вкручивать запалы
