границе атмосферы Туле. Я пользуюсь возможностью, чтобы провести дальний осмотр планеты подо мной. Я сразу же обнаруживаю различные колонии в ожидаемых местах, но центральная колония не выделяет энергии, которую я ожидал бы от функционирующей колонии. Вместо этого я обнаруживаю только тепло от остаточных очагов пожаров, а также химические признаки, характерные для крупномасштабного горения и ранней стадии распада биологической материи. Ущерб еще серьезнее, чем мы предполагали. Я также обнаруживаю пламя и следы оружия, исходящие от самой северной колонии. Она тоже подвергается нападению.
Я корректирую траекторию, чтобы сместить место посадки как можно дальше на север. Я сохраняю радиомолчание, но из колонии Рустенберг поступают сигналы бедствия в нескольких диапазонах, некоторые в прямом эфире, некоторые через автоматический маяк. Я наблюдаю за происходящим, пытаясь получить хоть какое-то представление о нашем противнике, но, кроме описаний крупных гуманоидов, здесь нет ничего, что имело бы стратегическую ценность: ни разведданных об их навесных и бортовых оружейных платформах, ни описания их бронетанковых и механизированных подразделений.
Сейчас я вхожу в атмосферу планеты, и ионизация практически ослепляет мои датчики. Должно быть, падение чувствительности датчиков очень серьезное, поскольку я не могу обнаружить ни одной из сигнатур, которые я бы связал с врагом. Я не нахожу ни баз, ни дорог, ни источников радиации, характерных для термоядерных электростанций, ни городов, ни бункеров, ни бронетанковых колонн, ни космодромов. Ситуация вызывает недоумение. Создается впечатление, что врага вообще не существует.
Удары уже довольно сильные. Меня окружает ионизированная завеса из перегретого воздуха, от нее отрываются пылающие куски абляционного мата и пролетают мимо, как фейерверк. Я, должно быть, устраиваю захватывающее шоу для всех, кто наблюдает за мной с земли, но мой почерк не будет соответствовать и опознаваться как штурмовая капсула Боло. Враг, несомненно, поколеблется, прежде чем открыть по мне огонь, проконсультируясь со своими специалистами, чтобы определить, являюсь ли я боевым аппаратом или естественным метеоритом. К тому времени, когда они примут решение, я должен быть в безопасности у земли.
Или нет. Я выхожу из ионизационного затемнения и обнаруживаю следы трех — нет, уже пяти — теперь семи ракет, которые поднисаются из разных точек по всему континенту. Похоже, это легкие ядерные перехватчики, которые вряд ли причинят мне серьезный ущерб, но они могут уничтожить антигравитационные салазки, необходимые мне для приземления. Однако моя первая обязанность — обезопасить зону приземления. Я начинаю перемещать свои основные "Хеллборы" от точки запуска к точке запуска, нацеливая на них многокилотонный заряд. Хотя я не могу обнаружить никаких стационарных установок ни в одной из этих точек, кто-то там поплатится за глупость открыть огонь по Боло бригады "Динохром". Меня вряд ли можно назвать беззащитным десантным кораблем.
Внезапный крен, и я оказываюсь почти в свободном падении. Первые салазки вышли из строя: либо их элементы питания разрядились, либо они были повреждены при повторном входе в атмосферу. Неважно. Есть кое что полезное, что я могу из этого извлечь. Я дистанционно взрываю звенья, соединяющие нижние салазки с верхними. Мои аудиодатчики улавливают скрежет металла даже в разреженном воздухе. Затем салазки выскальзывают из-под меня — металлический матрас размером со школьный двор, его дно обуглилось и местами все еще раскалено добела. Я навожу одну из своих вторичных батарей, фиксируюсь на салазках и даю импульс продолжительностью в полсекунды.
"Салазки" разлетаются на пылающие куски, как только первая ракета приближается к моей позиции. Я наблюдаю, как ракета и два ее спутника меняют курс, чтобы нацелиться на ложную цель, которую я им указал, и их ядерные огненные шары расцветают в безопасном километре надо мной. Таким образом, только четыре ракеты все еще приближаются к моей позиции. Я увеличиваю мощность своих боевых экранов до полной и вычисляю варианты стрельбы по оставшимся ракетам. Я начинаю заряжать вспомогательные батареи. У меня есть четыре целых и семь десятых секунды до того, как первая ракета окажется в радиусе поражения. Времени предостаточно.
Внезапно ракеты начинают совершать маневры уклонения с высокими перегрузками. Я улавливаю закономерность в их перемещениях, но для анализа требуется критически длинные сейчас три секунды наблюдения. Я могу направить свои батареи на три из них. Я начинаю программу переката, помещая свой собственный корпус между ракетой и салазками, выборочно укрепляю боевые экраны и закрываю наиболее чувствительные сенсоры от взрыва.
Взрыв сотрясает мою конструкцию, подвергая меня мгновенному максимальному ускорению в 19 G. К счастью, мой командир остался на орбите в целости и сохранности, но и я невредим. Энергия взрыва с шипением отражается от моих боевых экранов, и через мгновение я чувствую, как преобразованная энергия хлынула в мои накопители. Верхняя броня на башне деградировала на один и две десятых процента, но в остальном я невредим. Теперь главный вопрос заключается в том, повредил ли взрыв вторые антигравитационные салазки?
Мои визуальные сенсоры открываются, и я вижу, что горизонт с каждой секундой становится все менее изогнутым. Я слишком долго находился в свободном падении. Даже при полной мощности салазок я в опасности.
Я осторожно подаю питание на салазки, готовясь к любой проблеме, но антигравы срабатывают плавно. Я замедляюсь, но недостаточно быстро. Я увеличиваю мощность до ста процентов, затем до перегрузки, ста десяти, ста двадцати, ста тридцати.
Аккумуляторы разряжаются с угрожающей скоростью, и я обнаружил перегрев катушек антигравитационного ускорителя. Ситуация критическая, но я мало что могу сделать. Я должен верить, что антигравитационные салазки безупречны в своем изготовлении и обслуживании, что они не были повреждены ракетой, при входе в атмосферу или при отделении салазок первой ступени.
Я пользуюсь последней возможностью провести глубокое сканирование с воздуха с помощью своих сенсоров, сосредоточившись на мертвой центральной колонии в поисках любых признаков моего неуловимого врага. Я обнаруживаю остатки множества наземных транспортных средств, несколько шаттлов, застрявших на земле, крупную горнодобывающую и строительную технику и еще один след — бронированный дюрахромовый военный корпус...
Две целых и тридцать четыре сотых секунды до столкновения. Я все еще падаю слишком быстро. Внизу я вижу зеленый ковер джунглей и серебряную нить реки, прорезающую деревья. Я перенастраиваю свои боевые экраны. Теоретически, они могут поглотить часть кинетической энергии при моем приземлении, действуя как амортизатор на крайний случай, но, насколько мне известно, такое никогда не проверялось.
Моя последняя мысль перед тем, как я ударился о землю, о последних показаниях датчиков. Что бы ни случилось, они дают мне надежду. Не знаю как, но их показания безошибочны. На Туле уже присутствует Боло.
* * *
Лорд Белозвезд двигался по ночным джунглям инстинктивно, ориентируясь по запаху определенных растений, по эху собственных шагов, отражавшемуся от стволов деревьев, и по случайным проблескам звездного света, проникавшим сквозь кроны деревьев над головой.
