Лечь с тобой в одно ложе?
— Как высоко и поэтично, — хмыкает молодой человек. — Да, Алиса, именно этого я и хочу.
— Ты дашь мне время на то, чтобы всё это обдумать? — неопределённо машу рукой.
— И обсудить всё с братцем? — Адам склоняет голову к плечу и рассматривает меня с высокомерием.
Я натягиваю маску равнодушия, хотя внутри всё клокочет от отчаяния и страха. Кусаю губы до боли, даже чувствую привкус крови, но мне никак не удаётся справиться с нахлынувшими чувствами. Я всегда была слишком слабой и чувствительной, и сейчас я жалею о том, что совершенно не умею играть.
— Нет, — наконец решаюсь я, хотя голос предательски дрожит. — Мне нужно подумать. Самой! Я вижу тебя впервые в жизни, Адам. И принять такое решение… лечь в одну кровать… Боже, — я закрываю лицо ладонями, — это слишком грязно. Грешно. Я…
— Поверь, то, что совершил твой брат, куда более грешно и грязно.
Я вздрагиваю. Обхватываю себя руками за плечи и пробегаюсь языком по губам, собирая капельки крови.
— Это слишком тяжёлое решение, Адам, — отвечаю заплетающимся языком.
Адам слегка прищуривается, разглядывая меня так, будто старается проникнуть в мои мысли и узнать то, что я не произнесла вслух. Тишина между нами становится невыносимой.
— Я молю тебя! Ведь я такая же девушка, как твоя сестра…
— Не смей! Не смей говорить о ней! — хрипит парень.
Он ерошит тёмные волосы и сводит брови вместе.
— Я даю тебе три дня, Алиса. И учти, сбежать у тебя никак не получится. Три дня на то, чтобы свыкнуться с мыслью, что я буду тебя брать, когда захочу, где захочу и сколько захочу.
— Будто эти три дня для меня спасение, — шепчу с дрожью в голосе, глотая слёзы.
— Спасти тебя уже никто не сможет, девочка, — молодой человек в очередной раз за день поднимает руку и пальцами обхватывает мой дрожащий подбородок.
Я хмурю брови, сжимаю зубы и дёргаю головой, чтобы вырваться из хватки Адама. Поднимаю руку и ледяными от страха пальцами перехватываю его запястье. Сжимаю ладошку и с накатившей на меня злостью выдыхаю:
— Не суди, мальчик, кто мне может помочь, а кто — нет.
Молодой человек вдруг запрокидывает голову назад и начинает хохотать. Я смотрю на него и с каждой секундой злюсь сильнее.
— Что забавного, Адам? — выкрикиваю звенящим от напряжения и слёз голосом. — Что тебя так рассмешило?
— Что ты не так проста, как пытаешься казаться, — молодой человек перестаёт смеяться столь же резко, как и начал.
Ловким движением разворачивает руку. Теперь он держит меня сильными горячими пальцами за запястье. Резкий рывок, и я впечатываюсь носом в его грудную клетку. Против воли втягиваю терпкий запах мяты и чего-то древесного. И в то же мгновение затаиваю дыхание, чтобы не начать принюхиваться. Чтобы искушение не было выше меня. Выше моей воли.
— Пытаешься быть ангелочком, да, Алиса? — рука Адама замирает на задней поверхности моей шеи.
Я отстранённо подмечаю, что его ладонь накрывает не только мою шею, но и часть головы. Он очень большой. Даже крупнее Мишки и Димы. И от этого накатывает страх. И что-то ещё… что-то тёмное, порочное. То, чему не должно быть места в моих мыслях.
Горячая ладонь будто прожигает нежную и тонкую кожу. От места прикосновения разбегаются огненные змейки, которые впрыскивают яд в кровь. Яд, дурманящий разум и заставляющий стучать сердце громко. Часто. С надрывом.
Мои мысли путаются. А перед глазами всё плывёт. Я вскидываю руки с намерением отодвинуть от себя молодого человека. Но вместо этого пальцами вцепляюсь в предплечья Адама. Смотрю в серые глаза, в которых зрачок медленно расширяется.
Я сглатываю. И вижу, как взгляд молодого человека опускается на моё горло. Как он хмурится. Как пробегается кончиком языка по губам.
И от этого жеста мне становится мучительно жарко. Мой взгляд приклеивается к его тонким губам. К ранке, которая рассекает нижнюю губу. Я смотрю на его рот, как заворожённая. Дышу тяжело и часто и думаю о том, какие они на ощупь. Мягкие? Или твёрдые, как кажутся на первый взгляд.
Мне хочется податься вперёд. И совершить совершенно безрассудный поступок.
И когда я осознаю, о чём именно я думаю, смеживаю веки. Жмурюсь так, что перед глазами плывут круги.
— А на самом деле под маской овечки скрывается хищная волчица.
— Прости, — говорю шёпотом, который срывается от волнения. — Я не знаю, что на меня нашло. Сегодня день вышел сумбурный. Прости меня, ради Бога. Я… — резко смолкаю, понимая, как жалко звучат мои оправдания.
Я открываю глаза, но поднять взгляд на Адама больше не решаюсь. Мне страшно вновь испытать ту бурю эмоций, которая накрыла меня минуту назад.
— Дай свой телефон, Алиса, — молодой человек убирает ладонь с моей шеи.
— У меня нет с собой телефона, — говорю тихо, смотря на пальцы ног, выглядывающие из босоножек.
— Номер-то у тебя есть?
— Да.
— Диктуй, — требует.
— Я не помню, — выдыхаю тихо.
— Как это ты не помнишь? Лжёшь ведь.
— Я не пользуюсь телефоном, — я пожимаю плечами.
— Ты прикалываешься? — спрашивает с неверием.
Я чувствую, как пристальный и изучающий взгляд скользит по моему лицу. Я пожимаю плечами. Чувствую, что в горле застрял ком. Мне кажется, что, если и он начнёт меня высмеивать, я не выдержу. Разрыдаюсь.
— Ладно. Решу этот вопрос. Пойдём, — подхватывает меня под локоть.
— К-к-к-уда? — от неожиданности начинаю заикаться.
— К тебе домой.
— Зачем? — вопрос задаю на высокой ноте.
Ко мне? Ко мне нельзя. У меня мать! Отчим. Боже. У меня никогда гостей дома не было. Даже Мишка ни разу не приходил.
— Нужно. Пойдём.
— Нет, — я останавливаюсь, ногами упираюсь в землю. — Нет. Ко мне нельзя. Я… Я не могу тебя в гости пригласить.
— Я просто узнаю, где ты живёшь, Алиса, — криво ухмыляется, сверкает льдом глаз. — Чтобы бегать не думала.
— Но…
— Никаких «но». Пойдём…
4
Алиса
В неловкой тишине я иду рядом с Адамом в сторону своего дома. На кончике языка крутятся десятки вопросов. И просьб. Я думаю о том, как уговорить молодого человека не вынуждать меня
