если порожденная нами паника окажется слишком сильной? Я хочу сказать, все мы связаны… – инженер взмахнул руками, словно в его силах было сгрести пальцами молекулы мультиботов и субэфирных каналов, – и потому уязвимы. В любой день действительно может произойти новая атака черного кода. Всем это известно. Возможно, Совет действительно готовится к новому нападению. Что, если мы породим слишком сильную панику? Возможно, все бросятся в Хранилище. Прекратится любая торговля. Вся финансовая система рухнет.
Нэтч усмехнулся, с наслаждением обдумывая такую возможность.
– Вероятность такого мала, – сказал он. Правда ли в его голосе прозвучала тень разочарования? – Ну же, Хорвил! Какие-то слухи вызывают крах финансовой системы? Люди не настолько доверчивые. К тому же Совет пресечет слухи задолго до того, как произойдет нечто подобное.
– А что… что, если Фарисеи действительно нанесут атаку в этот день?
– Хорви, – рассмеялся мастер феодкорпа, – я не отвечаю за то, что делают эти одержимые фанатики. Я отвечаю только за себя. Пусть они творят все что угодно. Что бы ни случилось, второго ноября рынок будет работать как ни в чем не бывало. Поверь мне.
(((4)))
Джара угрюмо смотрела на трехмерную блок-схему, сооруженную на кофейном столике. Массивная блок-схема возвышалась высоко у нее над головой, информация накладывалась слоями, подобно ступеням зиккурата[2]. Откинувшись назад, Джара изучила творение своих рук. Имена тех, кого она знала всю свою жизнь, находились в слое данных, помеченных как «ВНУШАЕМЫЕ». Другие имена – знакомых, родственников, бывших возлюбленных и коллег – были нанизаны на голографические стрелки, обозначенные как «ЛЕГКОВЕРНЫЕ» и «НЕВЕРЯЩИЕ». Особняком поодаль стояло имя матери Джары с подписью: «НЕ ПОЛЬЗУЕТСЯ ДОВЕРИЕМ».
«Ты ведь именно этим и хотела всегда заниматься, разве не так? – сказала себе Джара. – Стратегический анализ в био-логическом феодкорпе. Составление графиков работ, планирование запуска продуктов, выделение ресурсов… правильно?»
Понедельник уже подходил к концу, а ей так и не удалось поспать. Внезапно Джара поймала себя на том, что уже целый час сидит совершенно неподвижно, уставившись на блок-схему. Она ждала, что зиккурат вот-вот обрушится на нее виртуальной лавиной данных. И она погибнет прямо здесь, погребенная под тяжестью лжи Нэтча.
«Если не хочешь находиться здесь, – сказал ей Хорвил, – отправляйся домой». Джара представила себе инженера, потеющего внутри пузыря «Пространства разума» в противоположном конце Лондона. То обстоятельство, что Хорвил также вынужден обходиться без сна, явилось для нее слабым утешением.
Вскоре после захода солнца Джара ощутила мысленный «писк» входящего мультизапроса. Нэтч.
Появившись из ниоткуда, мастер феодкорпа приветливо помахал Джаре рукой и принялся придирчиво изучать блок-схему. Джара не видела его со времени утренней встречи в Шенандоа, и происшедшие с ним перемены были воистину странными. Нэтч – обиженный школьник бесследно исчез, по-видимому отключенный нажатием клавиши. Его место занял Нэтч – холеный предприниматель, Нэтч-бизнесмен, Нэтч – символ позитивного мышления.
– Итак, ты полагаешь, что мы добьемся максимального проникновения, если начнем распространять слухи сегодня вечером, – сказал он, задумчиво потирая подбородок, вероятно никогда не знавший щетины.
Джара устало кивнула:
– Я разбила всех наших знакомых по трем осям – внушаемость, связи и сфера влияния. Затем я проследила возможные пути распространения слухов от человека к человеку, расписав в процентах вероятность того, что слухи достигнут критической массы. – Она указала на вершину башни, точку схождения всех осей. – По моим оценкам, нам нужно начать с наших самых влиятельных знакомых сегодня вечером и к завтрашнему утру дойти до конца списка.
– А почему не наоборот?
– Для того чтобы закрепиться, слухи должны сначала пустить корни. Один тщательно проработанный источник информации стóит больше сотни досужих сплетен. Вот почему я собираюсь попросить Хорвила сегодня же поговорить со своими родственниками в Секте Натиск. Что может пользоваться таким же доверием, как религиозная община?
Нэтч принялся быстро кружить по квартире Джары, однако сейчас это была уже не беспокойная суета, а уверенный шаг.
– Я приятно удивлен, Джара, – сказал он. Это была первая похвала, которую Джара услышала от него за несколько месяцев. – А почему у тебя такое унылое лицо?
– А какое лицо было бы у тебя, – нахмурилась Джара, – если бы тебе пришлось сказать про свою родную мать, что она «не пользуется доверием»?
Ее язвительное замечание отлетело от Нэтча с такой же легкостью, с какой луч света отражается от зеркала.
– Должен тебе сказать, Джара, ты просто нечто! – заметил Нэтч. – Не представляю себе, как у тебя получается оставаться такой беспристрастной. Последние две недели мне с трудом удается сдерживать мои эмоции. Знаю, я стал раздражительным и излишне требовательным… но это все потому, что я не достиг твоего уровня профессионализма. Хорвил сказал мне как-то на днях, что ты – клей, скрепляющий наш феодкорп…
Это продолжалось в таком же духе, и Джара поймала себя на том, что помимо воли откликается на эту низкопробную лесть. У нее была тайная слабость на смазливую внешность и слащавый голос, а Нэтч, когда включал свое обаяние, становился просто неотразимым. «Как ему это удается?» – мысленно выругалась Джара. Ну разве она не успела к настоящему времени убедиться в том, что извинения Нэтча никогда не бывают искренними, что елейные слова – лишь оружие в его арсенале?
И тем не менее его стратегия работала. Каким-то образом ему удалось раскусить ее слабость к похвале, чем он беззастенчиво пользовался. Джара чувствовала, что отвечает на низменный эротический позыв, который расшевелил в ней Нэтч, – этот позыв он по своему желанию мог расшевелить в ком угодно, хоть в мужчине, хоть в женщине, – и ненавидела себя за это. Она ненавидела себя, но в то же время жаждала этого, как не жаждала ни одной из сотни программ сексуального удовлетворения, которые перепробовала за тридцать лет, прошедших после посвящения.
«Или это просто зависть? – спросила себя Джара. – Ему нет еще и тридцати, и он готов прибрать к рукам весь мир. А тебе уже за сорок, а ты все еще работаешь подмастерьем».
– Завтра мы станем первыми в рейтинге «Примо», Джара, и без тебя нам не удалось бы этого добиться, – сказал Нэтч, положив руку ей на плечо. Это прикосновение получилось вполне пристойным, но тем не менее многообещающим. – Капиталмены вспомнят об этом через несколько лет, когда тебе надоест работать на меня и ты снова начнешь собственное дело. Они будут умолять тебя взять у них деньги.
Аналитик смущенно провела тремя пальцами по высящимся горой вьющимся волосам. Ей хотелось найти какой-нибудь простой способ отключить ощущение виртуального прикосновения Нэтча, однако такие тонкие алгоритмы мультисеть не предоставляла.
– Да, хорошо, наверное, – робко пробормотала она.
И через считаные мгновения Нэтч
