«Петербургская газета» описывала детали вооруженного нападения на Императорский Лесной институт (ныне – Лесотехнический университет). Удивительное по своей дерзости преступление случилось 5 сентября 1906 года.
По вечерам в Институтском переулке, где расположено учебное заведение, бывало многолюдно: здесь любили неспешно прогуливаться жители Лесного – любимого дачного предместья. Зная об этом, налетчики (их было не меньше двух десятков) двинулись к главному корпусу со стороны менее оживленной Малой Спасской улицы (ныне – ул. Карбышева). Время рассчитали точно, на место банда прибыла ровно за 15 минут до 22:00, когда двери вуза закрывали на замок. Первым делом громилы захватили сторожа Осипа Петрова, дежурившего у цветников против центрального входа, и отняли у него свисток. Затем направились прямиком в вестибюль, где их встретил швейцар Максимов. Его обыскали и вместе со сторожем заперли в небольшой комнате возле лестницы, служившей «телефонной» (здесь преступники немедленно перерезали провода).
После этого налетчики поднялись на второй этаж, отперли канцелярию и, опустив шторы, приступили к «работе».
И тут шайку ждало разочарование. Взломав ящики большого письменного стола, они обнаружили всего лишь 50 копеек мелочью… Взгляды бандитов с надеждой устремились на металлический сундук с несколькими секретными замками.
«Толстая крышка сундука перепилена поперек так чисто, как будто она из картона, – сообщал журналист, позже побывавший на месте преступления. – Затем обе половинки выломаны вместе с замками и пружинами».
Можно представить себе отчаяние налетчиков, когда и там не оказалось чаемых денег! Встроенный в стену несгораемый шкаф с 16 запорами и замками усилиям грабителей не поддался. Его крушили ломами, подбирали отмычки – все без толку.
Проведя в институте два часа, шайка покинула его с пустыми руками. Перед тем как ретироваться, бандиты строго приказали запертым служителям «не подавать голоса ранее, чем через 15 минут». Те не послушались и, выломав окно в телефонной комнате, покинули свою темницу. Но банды уже след простыл, в саду нашли шляпу одного из грабителей, а на пороге подъезда – ключ от канцелярии.
Ночью в учебное заведение прибыли полицейские, отдавшие должное организованности налетчиков. Особых примет свидетели не запомнили, бандиты, по их описаниям, выглядели лет на тридцать, «рабочего типа», некоторые в шляпах, другие в картузах… С арестованными обращались вежливо, силы не применяли, одалживали папиросы.
Сразу возникли подозрения, что подготовка налета не обошлась без сотрудников или студентов института, слишком уж хорошо воры ориентировались в планировке главного корпуса.
Самое любопытное, что каких-либо сведений о результатах официального расследования обнаружить не удалось. Рискнем предположить, что, невзирая на вопиющую дерзость инцидента, расследование попросту спустили на тормозах… и на то имелось сразу несколько причин.
Напомним: на 1906 год пришелся пик революционного терроризма в Российской империи. Число жертв среди чиновников и обывателей, оказавшихся «не в том месте», исчислялось сотнями (всего за несколько недель до визита грабителей в Лесной институт эсеры взорвали дачу премьер-министра Петра Столыпина на Аптекарском острове). Ущерб, нанесенный казне экспроприациями, составлял десятки тысяч рублей. Да и «обычный» бандитизм никто не отменял.
В ситуации, когда полиция была в буквальном смысле слова перегружена реальными преступлениями, неприятный эксцесс, в ходе которого никто не пострадал, а материальный убыток выглядел минимальным, можно предать забвению.
Другая причина связана с политикой. Несмотря на статус «императорского», дарованный царским манифестом Лесному институту к 100-летию в 1903 году, его студенты отличались левыми настроениями, а преподаватели в значительной мере сочувствовали им. «Лесники», среди которых преобладала разночинная молодежь, распространяли нелегальную литературу, участвовали в демонстрациях вместе с рабочими Выборгской стороны, организовывали сходки и забастовки.
С началом 1905 года Лесной институт и общежития при нем закрыли специальным правительственным распоряжением (занятия возобновились лишь 15 сентября 1906 г., через десять дней после вооруженного налета). В условиях крайней политической напряженности и при известной сплоченности «лесников» полиция не решилась ворошить «осиное гнездо» в поисках наводчика банды. Кто в реальности стоял за налетом на колыбель российского лесного дела, так и осталось загадкой.
Подрались домами
Жарким августовским днем 1842 года, завершив обычные служебные дела, смотритель Елагина дворца Василий Никитин собирался отдохнуть за чашкой чая. Но стоило ему удобно расположиться в кресле, как на пороге неожиданно появился дежурный унтер-офицер с пренеприятным сообщением: в одной из казарм только что произошла драка, да еще какая…
Елагин остров при Николае I – одно из любимых мест отдыха царской фамилии. Государю нравилось проводить летние месяцы в трехэтажном дворце, построенном Карлом Росси для его матери, вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Здесь давали пышные балы, приемы и обеды, зачастую с участием иностранных гостей и коронованных особ. При этом вход на остров для публики оставался открытым, и петербуржцы охотно приезжали сюда любоваться живописными закатами.
Обязанности караульных, а заодно пожарных и рабочих на Елагином исполняли инвалиды – отставные нижние чины, по состоянию здоровья негодные к несению строевой службы. Среди них были семейные мужчины: для них на острове и построили казарму «женатых инвалидов». В ней в отдельных помещениях жены проживали вместе с супругами и вели хозяйство.
Инвалиды организованы в роты во главе с офицерами и подчинялись армейским правилам, касающимся дисциплины и порядка. Что отнюдь не отменяло происшествий…
Глазам зашедшего в казарму смотрителя предстали не только следы разгрома, но и жалобно стонущий инвалид пожарной роты Роман Чернышев со сломанной рукой. Жена последнего также пострадала: ее голова была замотана окровавленными тряпками. Выяснилось следующее.
Получив увольнительную, Чернышев со своим приятелем, рядовым инвалидной рабочей роты Алексеем Пановым, отправились в ближайший питейный дом. Весело скоротав время за дешевым вином, сослуживцы возвратились в казарму на Елагином острове.
Там супруга Шапова, обнаружив благоверного с товарищем подшофе, высказала все что думает. Муж, по обыкновению, выслушал хозяйку тихо и молча, а вот гостю ее слова пришлись не по нраву. Как указывалось в рапорте смотрителя, «противу сего рядовой Чернышев начал бранить непристойными словами жену Шапова». Рассерженная дама метнула в невоспитанного визитера глиняный горшок. Завязалась драка, и лишь прибежавший на шум унтер-офицер Денисов сумел прекратить потасовку.
Но и этим дело не окончилось. Спустя несколько часов после инцидента жены обоих товарищей по выпивке встретились на общей кухне. Они повздорили и от взаимных обвинений скоро перешли к колотушкам: «В каковое время жена Чернышева бывшею у нее в руках деревянною палкою била жену Шапова, а сия последняя, выхвативши у нее эту скалку, ударила оною по голове». На громогласные крики спутниц жизни явились мужья и присоединились к схватке…
О скандальном происшествии сообщили Гоф-интен-дантской конторе, ведавшей царскими дворцами и парками, а также «майору
