щелчок замка отдается стреляющей болью в голове. Сглатываю, останавливаясь посередине светлой гостиной. Хочется снова впасть в истерику и требовать, чтобы он меня выпустил. Но пистолет в руках Гордея резко отбивает желание истерить. Нельзя злить мужчину с оружием. Нельзя провоцировать психов. Надо делать вид, что играешь по их правилам.
— Проходи на кухню, — совершенно спокойно сообщает мне Гордей, словно минуту назад не вжимал мне в голову пистолет, не заламывал руки, которые сейчас болезненно ноют, и не угрожал прострелить колени. Поразительная смена настроения. От безжалостного зверя до снова уравновешенного мужчины.
Шизофреник?
Это многое объясняет. По телу прокатывается ледяной холод. Страхом сковывает так, что я еле передвигаю ногами.
Он же сейчас все что угодно может со мной сделать. И насилие — не самое страшное.
— Присаживайтесь, Таисия, — кивает мне на высокий стул за стойкой, а сам обходит ее и открывает шкаф.
Настороженно наблюдаю за каждым его движением, сжимая вспотевшие ладони.
Мужчина наливает стакан холодной воды и кидает туда какую-то большую таблетку, которая тут же шипит, растворяясь. Следом высыпает в ладонь еще несколько таблеток и протягивает мне.
Отрицательно кручу головой, распахивая глаза.
— Это просто адсорбенты и обезболивающее. Тебе надо их выпить и поесть. Станет легче. И пей сегодня больше воды.
Теперь понимаю, почему мне отшибло память. Вино было не простое.
А бабуля учила меня ничего не принимать из рук незнакомых взрослых дядек.
Ну я же уже такая взрослая, почти двадцать три года…
Поплыла, очаровалась, как малолетка.
Шикарный мужик, да?
Никогда у тебя таких не было.
Тут не поспоришь, маньяков у меня не было…
Сглатываю. Пить хочется дико, но я не буду ничего принимать из его рук.
— Выпей! — высыпает таблетки на стол. Мотаю головой. — Ну как хочешь. Ловите тогда отходняк. К завтраку тоже не прикоснетесь? — вопросительно выгибает брови. Мотаю головой. — Упрямая, значит, — усмехается. — Предпочитаешь женственно страдать?
— Почему я была голая? — игнорирую его ироничные выпады.
Да, меня сейчас это больше интересует. Что, мать его, он со мной делал, пока я была в отключке?
Наблюдаю, как Гордей варит кофе в турке на плите, сглатывая слюну.
— Кажется, я уже говорил, что платье порвалось. Случайно.
— И трусики тоже случайно испарились? — смотрю мужчине в спину и думаю о том, что в этой кухне в одном из шкафов по-любому есть ножи и мне надо до них добраться. Потому что я все равно буду защищаться до последнего.
— Нет, не случайно. Ты сняла их сама, — спокойно разливает кофе по чашкам.
— Я не могла их снять сама, — не верю ему.
— Но, однако, сняла, — снова усмехается, как будто это забавно. — Сливки, сахар? — предлагает будничным тоном. Молчу, сжимая губы. Он добавляет в свою чашку сливок и двигает вторую ко мне.
— Наша встреча тоже была неслучайной? — хрипло интересуюсь я. Теперь мне все это не кажется забавной авантюрой и подарком судьбы. Потому что так не бывает. Жаль, что я это поняла только сейчас.
Гордей открывает окно, опирается бедрами на подоконник и прикуривает сигарету. Он буднично пьет кофе, аромат которого разносится по комнате, и курит, выпуская дым в окно. А мои ладони потеют. Теперь понимаю, что за мнимым спокойствием и харизматичностью скрывается опасный хищник.
— Нет, наша встреча — не случайность.
— И упала я на тебя тоже не просто так?
В голове четко вспыхивает этот момент. Я не могла тогда споткнуться на ровном месте. Жаль, что все эти подозрения мне приходят в голову, когда уже поздно.
— Не просто так, — выдыхает клубы дыма.
— Кто ты? И что тебе от меня нужно? — решаюсь задать вопрос.
— Лично от тебя мне нужно, чтобы сидела здесь тихо и не создавала себе проблем.
Понятней не становится от слова совсем. Он реально повернутый.
— Ты, Таисия, всего лишь инструмент, точка давления.
— Точка давления на кого? У меня ничего нет.
— Расскажи мне, что ты знаешь про своего отца? — резко меняет тему, стряхивая пепел в окно, продолжает пить кофе.
— У меня нет отца, — сжимаю тяжелую голову руками.
— Есть.
— Ну, у всех есть или был отец, но я своего почти не знаю. Мы никогда не общались.
— Когда ты видела его в последний раз?
— Это важно?
— Да, — голос Гордея спокойный, но пугающе давящий.
— Кому важно?
— Здесь я задаю вопросы, Таисия.
— Я не помню. Давно, в детстве… Когда мне было лет тринадцать. И то мы не общались. Я спросила у мамы, кто этот дядя на ее дне рождения, она сказала, что это мой отец. Все! Злюсь, потому что не понимаю, какое это имеет отношение к происходящему.
— Тем не менее его обеспечение и содержание ты принимаешь.
— Откуда тебе это известно? Кто ты вообще такой?!
Кричу. Головой понимаю, что этого не стоит делать. Но нервы сдают.
— Еще раз повторяю, что вопросы здесь задаю я.
— Да, принимаю. А почему нет? Он сделал меня, бросил мать, не присутствует в моей жизни, так пусть рассчитывается.
— Расчетливо, — ухмыляется. — Вы с ним в этом похожи.
— Что значит похожи? Ты его знаешь?
Губы мужчины расплываются в циничной улыбке.
Ах да, я забыла, что вопросы здесь задает он.
— Можно мне воды?
— Стаканы в шкафу над раковиной, вода в кране фильтрованная. Еда, если вдруг передумала, в холодильнике. Одежда в шкафу, полотенца в ванной.
Гордей оставляет грязную чашку в раковине и выходит из кухни. А я быстро поднимаюсь со стула и иду к раковине. Включаю воду, создавая фоновый шум. И открываю выдвижные ящики кухонного гарнитура. Ножи бросаются в глаза сразу. Здесь целый набор: от маленького для масла до большого. Беру небольшой, засовывая в карман платья. Быстро наливаю себе большой стакан воды и выпиваю почти залпом. Наливаю еще бокал, потому что жажда не проходит. Желудок неприятно сводит.
— В общем так, Таисия. Ты сидишь здесь тихо и не создаешь себе проблем. И тогда у тебя будет все хорошо.
Вздрагиваю, оборачиваясь. Подонок стоит в дверях, опираясь на косяк. Сердце замирает. Он не мог видеть, как я взяла нож.
— Ты хотел сказать, тебе проблем? — кусаюсь от шока.
— Себе, Таисия, себе, — усмехается, качая головой. И вроде сейчас с виду тот же привлекательный мужчина. А внутри псих. — И если взяла нож, то будь готова меня им убить, в противном случае качество твоей жизни в этом доме резко ухудшится, — язвительно усмехается. Холодное лезвие ножа прожигает карман.
Гордей отталкивается от косяка и идет ко мне. Взгляд хищный, сумасшедший. С его лица снова стирается обаятельная маска и появляется волчья, опасная. Засовываю руку в карман, сжимая
