люди не живут. Тут они работают. А вечером все мы уезжаем в Алькеевку — село такое в пяти километрах отсюда. Здесь только сторож при конторе остается.
Ковалев пока что не упоминал о трупе, найденном в прибрежных кустах на Волге. Ожидал, что начальник карьера сам догадается о причине визита инспектора. Но седой добродушный начальник был весел, словоохотлив и никакой тревоги об исчезнувшем шофере не проявлял.
Тогда Ковалев спросил прямо:
— Работает у вас водитель Иванцов?
— Николай Николаевич? Работает.
— Где он сейчас может быть?
— Минуточку, — сказал начальник, снимая трубку телефона. — Мне контрольный пункт. Контрольный пункт? Люся, детка, скажи: Николай Николаевич Иванцов в рейсе? Не в рейсе? У тебя? Что? Выезжает? Скажи ему, Люся, чтоб к конторе подрулил. Тут его один человек спрашивает.
Он положил трубку и спокойно сказал:
— Сейчас будет.
Ковалев слегка опешил.
— Минутку, товарищ начальник, — пробормотал он, вынимая из записной книжки фотокопию наряда, найденного в кармане-клапане там, на берегу Волги. — Иванцов у вас давно работает?
— С основания карьера. То есть десять лет.
— И никуда не отлучался, не уезжал?
— Ну, как же. Каждый год ездит. В отпуск, на Урал, к родичам.
— Тут вот какое дело...
И Ковалев вкратце рассказал о том, как был найден наряд на имя Иванцова Н. Н. в кармане брюк мертвого человека. На ступеньках крыльца затопали сапоги.
— А другого Иванцова Н. Н. у вас нет? — успел спросить Ковалев.
— Нет, — ответил начальник.
— Кто здесь мной интересуется? — раздалось с порога.
Высокий, крепкий мужчина, одежда которого золотилась от пыли, шагнул к столу.
Ковалев все не мог оправиться от чувства растерянности.
— Я интересуюсь, — сказал он.
— Ого! Моя милиция! Чем могу?
— Я к вам за советом и помощью, — нашелся лейтенант.
— Слушаю. Разрешите присесть?
Иванцов сел. Ковалев подал ему фотокопию наряда.
— Вот какую бумажку мы недавно нашли, — сказал Ковалев. — Это фотокопия с нее снята.
— Вижу, — деловито заметил Иванцов, будто всю жизнь только то и делал, что рассматривал фотокопии документов. Он повертел фотокопию и так, и этак, потом с улыбкой возвратил ее Ковалеву, спросил: — И долго вы эту бумажку искали? Постойте, не говорите. Я скажу. Искали вы ее, дай бог памяти, без малого пять лет. А цена бумажке — пятьдесят копеек. Это наряд на одну ездку, на вывозку двух тонн гравия.
Начальник карьера тем временем достал из шкафа толстую папку с закрытыми нарядами и положил ее перед лейтенантом.
— Вот они, наряды эти. Все одинаковые.
— А этот вы к оплате не предъявляли, что ли? — обратился Ковалев к шоферу.
— Этот пропал. Алька с собой увез.
— Какой Алька?
— Табельщик в то время у нас был такой. Алькой, как девчонку, звали. Как его имя полностью — я и не знаю, право. А фамилия была какая-то украинская: не то Ищенко, не то Мищенко.
— Глущенко, — подсказал начальник.
— Правильно, Глущенко. Он выписал этот наряд, а мне загрузиться гравием не дали — вышел приказ срочно ехать на станцию, большие шестерни к экскаватору получать. Я из карьера мимо Альки еду, а он кричит: «Я тебе наряд завтра выдам, когда груженый выезжать будешь». Я, помню, махнул рукой: ладно, мол. Вернулся на другой день со станции, а нашего Альки нет. Он-то студент был. У нас стройотряд студенческий работал. Все в город и махнули. На учебу их вызвали. Видно, и наряд мой он увез.
— А где он учился?
— В строительном техникуме, на проектировщика учился, — сказал начальник карьера. — Я сейчас списки подыму, там все подробно...
Вскоре Ковалев нагнулся над папкой, в которой вместе с другими стройотрядовскими документами был вшит список учащихся строительного техникума. Там значилось: «Глущенко Альберт Леонтьевич. Третий курс».
— Иванцов! — послышалось с улицы.
Шофер поднялся со стула:
— Я могу идти?
— Да, спасибо вам, — пожал ему руку Ковалев.
Иванцов вышел.
Пока Ковалев делал выписку в свою записную книжку, начальник карьера с тревогой спросил:
— Вы говорили, что нашли этот наряд в кармане у мертвого человека. А вы его, этого мертвого, видели?
— Да.
— А как он выглядит?
— Среднего роста. Рыжий. Полный.
— Не он, — вздохнул начальник карьера.
— Кто — «не он»?
— Убитый. Не Алька. Тот — брюнет. И тощий. Росту небольшого, мускулатура... да какая там мускулатура? Скелет. Не случайно же мы его табельщиком назначили. В карьере такой — не работник, помеха одна. Да я вам покажу, какой он есть... Вернее, был в ту пору.
Начальник карьера достал из шкафа снимок. Группа парней в одинаковых новеньких стройотрядовских костюмах стояла вперемешку с рабочими карьера. Среди них был и Альберт Глущенко.
— Разрешите, я этот снимок возьму с собой. Потом пришлю его вам.
— Пожалуйста. Встретите Альку — привет от нас. Скажите, помним его колоссальные усилия в деле развития карьера. Ха-ха-ха!
...Инспектор Ковалев возвращался в город более озадаченным, чем прежде.
* * *
— Представьте себе, Зуфар Шукурович, это вовсе не Иванцов.
С этими словами лейтенант Ковалев вошел в маленький кабинет капитана Ахмерова. Ковалев появился в кабинете тотчас же, как сошел с газика, доставившего его с Алькеевского карьера.
— Так кто же, по-вашему, убит?
— Не могу представить. Теряю, так сказать, нить логических предположений.
— Хорошо, Михаил Иванович. Садитесь. Закуривайте. Будем искать эту так называемую нить.
Лейтенант Ковалев выпил стакан воды, закурил, встал у окна, глядя на вершины раскидистых тополей, скрывавших собой бурное движение на улице.
Ахмеров склонился над столом, всматриваясь в лежащую перед ним фотокопию наряда.
Какое-то время в кабинете царила тишина.
— А, собственно, что мы гадаем? — Ахмеров встал, шумно отодвинув стул. — Ведь дело-то проще простого: надо искать Альберта Глущенко. В то время он был учащимся техникума, сейчас где-то работает.
— Хорошо, — отозвался Ковалев. — Представьте: мы нашли Глущенко. О чем у нас пойдет речь? О наряде? О штанах? Он скажет, что продал их, потерял, забыл на старой квартире. И мы — опять в тупике.
— Не спешите, Михаил Иванович, не спешите. Альберта Глущенко надо разыскать. Надо, во-первых, убедиться, тот ли это Глущенко. Когда найдем Альберта, постараемся раздобыть образец его подписи. Наряд и этот образец отдадим в лабораторию. Пусть сопоставят и скажут —
