беспомощно упала вперёд. Последние слова просочились уже как бред:— Я не бежал от казни... Я был... плахой...
Тишина.Даже море не смело шелохнуться.Потом — шаг. Один. Чёткий. Будто кто-то, наконец осознав масштаб катастрофы, начал отползать от края пропасти.
Капитан Мейер не дрогнул. Он лишь встряхнул бутылку у уха, прислушиваясь к последним каплям.— Перетереть железные нервы пикси микроскопическим булыжником!.. — выдохнул он. — А я-то надеялся, мы везём просто пассажира...
Утро врезалось в Гилена волной тошноты, раскалывающей череп как шторм хрупкую лодку. Он приоткрыл один глаз — и тут же зажмурился: солнечный зайчик с паруса вонзился в сетчатку, как раскалённое шило.
— О, наш рубиновый принц ожил! — сверху упал голос капитана.
Гилен попытался приподняться, но мир закружился, заставив его ухватиться за ближайший канат. Во рту пересохло, как в пустыне, а язык прилип к нёбу, будто пропитанный смолой.
— Ты... кое-что… обещал… — проскрипел он, с трудом разжимая склеенные губы.
Капитан Мейер присел рядом, швырнув на палубу что-то металлическое. Гилен с усилием сфокусировался — перед ним лежали странные очки с дымчатыми стёклами.
— Маска для драгоценных глаз. Но ничто не даётся даром, дружище. Особенно молчание.
У штурвала раздался кашель — Сайлос, замаскированный под простого алхимика, делал вид, что изучает карты. Но его пальцы слишком медленно перебирали свиток — он ловил каждое слово.
Мейер, не удостоив того взглядом, продолжил:— Через три дня мы готовимся к походу в «Глотку» — руины, что просыпаются раз в тринадцать лет. Место опасное... но для кого-то с твоими глазами — возможно, и нет?
Он наклонился ближе, и в его голосе зазвучала сталь:— Ты идёшь с нами. А взамен я скажу, что ты — мой старый компаньон, подобранный у Южных рифов. Никто не проверит... если, конечно, наш 'алхимик' не начнёт копать слишком глубоко.
Глаза Гилена, несмотря на похмельный ад, вспыхнули на миг ярче.— А если я скажу «нет»?
Капитан разразился смехом, врезав ему по плечу так, что череп загудел.— Тогда я сдам тебя первому сборщику артефактов в Аль-Дейме. Твои глаза стоят целое состояние, а вернуть морскому дьяволу его рог никому ещё не удавалось.
В углу палубы Сайлос резко скомкал карту, будто задушил невидимого врага.
Гилен разглядывал очки в руках, перекатывая их между пальцами, словно монеты перед ставкой. Ирония была горькой: именно то, что он намеревался раздобыть в Аль-Дейме, теперь покорно лежало у него в ладонях — но цена оказалась куда выше, чем он мог предположить. "Свобода в обмен на новую цепь". Он сжал дужки до хруста костяшек, чувствуя, как стекла едва не лопнули под напряжением.
— Говори подробнее, — проронил он, тяжело перебирая ногами позади Роберта Мейера. Голос звучал тихо, но в нём уже не было и следа вчерашней хрипоты.
Мейер широким жестом распахнул дверь каюты. Внутри витал тяжёлый коктейль запахов — копчёного дерева, смолистых досок и чего-то горьковато-сладкого, от чего щипало в носу. Капитан нахально налил в проржавевшую кружку мутный отвар, от одного вида которого перехватывало дыхание.
— Пей. Не отравишься. Наверное, ха-ха! — его золотой зуб блеснул на солнце.
Гилен медленно сделал глоток — и тут же ощутил, как адское пламя пронзает горло, выжигая остатки вчерашнего хмеля как паутину.
— "Глотка" — не просто груда руин, — капитан швырнул на стол карту, испещрённую кроваво-красными пометками. — Там кишат утопцы, ползают водяные, и Бездна знает что еще... и лежит жемчуг, за который алхимики продадут родных матерей. Но... — он вонзил грязный ноготь прямо в центр карты, — есть кое-что драгоценнее. То, ради чего я ставлю на кон свой корабль.
Гилен уловил, как взгляд капитана на долю секунды метнулся к двери — туда, где за тонкой перегородкой мог подслушивать Сайлос.
— Это ты расскажешь позднее?
— Если докажешь, что не сгниёшь заживо в первые пять минут на берегу.
Гилен медленно поставил кружку со звоном.
— Любая попытка использовать меня как приманку... или пушечное мясо... — он провёл ногтем по краю карты, — ...и твой корабль станет новой байкой для пьяных портовых крыс.
Мейер не дрогнул. Напротив — его единственный глаз вспыхнул диким азартом.
— Отлично. Посмотрим, на что ты годен на самом деле, — Мейер почесал подбородок, оглядывая Гилена с ног до головы. — Как насчёт маленького пари? Выдержишь раунд против одного из моих ромовых гвардейцев — получишь право выбрать любой предмет с экспедиции. Кроме, конечно... — его глаз метнулся к запертому сундуку у штурвала.
Гилен медленно выпрямился, тени от рей скользили по его лицу:— Любой предмет? Вообще любой?Капитан фыркнул, брызгая ромом:— Попробуй выиграть сначала!
В этот момент близнецы, как всегда синхронно, рванули вперед:— Я его сломлю! — Нет, я! — Я сильнее! — Я быстрее! — их толстые пальцы тыкали друг в друга, брызги слюны летели на палубу.
Мейер вздохнул, потирая висок:— Бездра возьми, хватит! Вилли — ты сегодня дежурный по сортирам. Дин — покажи нашему гостю, как мы приветствуем умников на "Жгучей Мэри"!
Он пинком распахнул дверь, оглушительно рявкнув:— Эй, уроды! Шевелите тухлыми культяпками — у нас доброволец на заклание!
Ледяной ветер играл рыжими косами капитана, когда он, прикрыв глаз от слепящего солнца, оценивающе оглядел команду.
— Ну что, выброшенные за борт отбросы, разорви вас пьяные пикси!
Его голос резал, как пиратский клинок по глотке труса.
— Сегодня нас ждет такое веселье, что оргия троллей после бочки гномьего самогона покажется вам невинными посиделками в воскресной школе!
— Во-первых, наш «милостивый» Гилен снизошёл до тренировки — будет рвать эту жалкую погань, которую даже крысиные троглодиты стыдятся называть себе подобными. Пусть их кости сгниют в пасти морских псов! — По палубе прокатился хохот, густой, как треск ломающихся рёбер.
— Во-вторых...
Он выдержал паузу, пока самая тупая морда в экипаже не заорала:
— Да хватит тянуть, как последняя девка в портовом борделе!
— ...Я проиграл в кости последнюю бутыль ямарийского рома твари, которую даже морские черти зовут «уродом, рожденным в пьяной драке». Так что готовьтесь — сегодня мы либо вырвем свое обратно... либо устроим такой ад, что сам Повелитель Бездны попросит нас потише!
Гилен, допивая травяной настой, медленно поставил кружку на борт, едва слышно звякнув стеклом о дерево.
Он чувствовал, как горьковатый привкус смешивается с солёным ветром. Очки скрывали его взгляд, но не дрожь в пальцах — тело, лишённое былой силы, предательски слабело даже после такого простого действия, как поднесение
