Тетя Робин говорит мне, насколько эгоистичная и ужасная у меня мать, и пытается заставить меня с этим согласиться. В течение последних пяти лет я мягко, но твердо защищала свою мать, пытаясь внести некоторую ясность в ее точку зрения. Но Робин каждый раз буквально кричит в трубку. Она говорит абсолютно нелогичные вещи, например: «Твоя мать говорит, что я постоянно забываю отправить поздравительные открытки ее внукам! Что ж, твоя мать – чертова лгунья!» Я спокойно объясняю ей мамину точку зрения. Но это не помогает. Также я пыталась поделиться своими чувствами: «Робин, когда ты говоришь что-то подобное о моей маме, ты меня расстраиваешь». И это не помогает. Я пытаюсь проявить сочувствие, признавая, что она переживает трудные времена. И это не помогает. Я указываю на тот вклад, который она сама внесла в эту вражду. И это не помогает. А иногда я теряю самообладание: «Как ты смеешь так говорить о моей матери». И это тоже не помогает.
Что может помочь
Отличайте помощь от попыток изменить человека. Эдди знает, что ее тете одиноко, а еще что с ней довольно трудно общаться. Отчасти цель ее общения с Робин состоит в том, чтобы помочь самой себе облегчить эти чувства. По крайней мере, если бы Эдди спросили, то она ответила бы именно так, ведь именно так она и считает. Но если она посмотрит чуть глубже, то обнаружит, что ее мотивация заключается не только в том, чтобы помочь тете Робин, но и в том, чтобы исправить ее, сделать так, чтобы тетино поведение соответствовало ее представлениям о том, как люди должны общаться и взаимодействовать.
Но такие перемены не подвластны Эдди. По ее мнению, Эдди похожа на Макса из фильма «Там, где живут чудовища» – мальчика-короля, который отправился в плавание и потерпел кораблекрушение на острове, населенном непослушными и страшными «чудовищами». Макс взмахивает палочкой и произносит: «Замрите!» – и они замерли.
Увы, наш мир устроен иначе. Как бы трудно ни было отказаться от иллюзии контроля, в этом и заключается первый шаг на пути к поиску подходящего решения.
Подумайте, что может происходить в жизни Робин. В этих разговорах поставлено на карту нечто очень важное для Робин, иначе она не стала бы тратить на них время. Сама связь очень важна для нее. Негативное взаимодействие лучше, чем его полное отсутствие. Робин, вероятно, хочет почувствовать себя любимой, что она на своем месте и что она играет ценную роль в семье. Кроме того, по уровню ее разочарования можно предположить, что она не чувствует себя услышанной. Она хочет сказать, что расстроена из-за поведения своей сестры, но никто не желает ее слушать. Эдди нужен такой подход, который признает эти основополагающие интересы и в то же время направит разговор в нужное русло.
Как насчет Большого Рефрейминга? Этот подход призван сбить прицел разговора. Так поступать, как правило, не совсем хорошо, но, если дело зашло в тупик или все уже идет наперекосяк, иногда не помешает привнести в беседу немного энергии из другого направления.
Например, вот что могла бы сказать Эдди: «Ну, моя мама, конечно, может быть той еще занозой в заднице! Видит Бог, она не идеальна! Может быть, в нашей семье и все такие. Но я знаю одно: мама любит тебя, а ты любишь ее, и это очень много значит для вас обеих».
Подобное утверждение может пойти на пользу по нескольким причинам. Во-первых, в этом есть доля юмора, чувство легкости, которое служит напоминанием о том, что происходящее – не конец света. Во-вторых, с самого начала чувствуется сильное сопереживание. Согласие с тем, что мать Эдди иногда ведет себя, как заноза в заднице, может показаться предательством, но высока вероятность, что это правда (любой человек иногда может быть занозой – особенно в рамках одной семьи). Робин потратила годы, пытаясь заставить хоть кого-нибудь выйти за рамки, прекратить защищать ее сестру и услышать наконец ее разочарование.
