темноте.
Его лицо показалось мне знакомым, хотя сперва я не могла его вспомнить. Однако потом меня осенило, и не раз, а дважды.
— Ты был на аукционе в тот день. Среди официантов. — Я представила его так ясно, будто снова оказалась в доме, и тут меня настигло еще одно осознание.
Я видела его лицо в другом месте, но не придала этому значения, потому что не думала о случайном официанте, разносящем бокалы с шампанским.
Его лицо мелькнуло в газетной статье, одной из тех, которые я откопала в ходе погружения в историю семьи Уэзерли.
— Боже мой, — выдохнула я, не в силах поверить в то, что вижу. — Ты Уоррен Уэзерли.
Единственный сын Уэзерли-старшего, его любимец и тот, кто погиб в результате несчастного случая во время путешествия на лодке с Фиджи на Гавайи.
Вот только мужчина, скорее всего, никогда не покидал Фиджи.
Потому что вот он, жив и здоров, сидел рядом со мной, наставив на меня самый настоящий пистолет. Никакого У. Брукнера никогда не существовало. За всем этим стоял сам Уоррен Уэзерли.
— Поехали, Кили. — Он не сводил с меня глаз, держа пистолет расслабленно и привычно. Я не надеялась, что смогу отобрать у него оружие или осуществить другую свою задумку, которая заключалась в том, чтобы извернуться и выкатиться из машины.
Уоррен выглядел невероятно спокойным, словно мог сидеть здесь весь день с направленной на меня пушкой, и его это ничуть не беспокоило.
— Должна признать, ты последний, на кого бы я подумала.
— Ну, разумеется, ведь Уоррен Уэзерли мертв. Как он может иметь к этому отношение?
— Очень умно. Наверное, я просто не понимаю смысла всего этого.
— Тогда ты упускаешь очевидное. Смысл в деньгах.
— Все деньги достались бы тебе, если бы твой отец знал, что ты жив. Он всегда хотел отдать их только тебе. Инсценировать смерть было совершенно излишне.
— Ты и понятия не имеешь, что происходит в семьях за закрытыми дверями, Фиби Винчестер. Отец еще до моей последней поездки на Фиджи ясно дал понять, что его ожидания отличаются от той жизни, которую я вел. Он хотел, чтобы я перенял семейный бизнес и отказался от своих увлечений, недвусмысленно упомянув, что, если поеду на Фиджи, он исключит меня из завещания, отказавшись от сына. Я отправился в путешествие, а отец позвонил и сказал, что он человек слова и что мне больше не рады ни в его доме, ни в его жизни.
— Своей семье он поведал совершенно иную историю. Всем остальным заявил, что поместье достанется только тебе, и никто другой не достоин им обладать.
— Тогда, полагаю, он решил, что никто не достоин. Хотел забрать все с собой в могилу. Но я встретил Кили, узнал, что она из моего родного города, и сделал ей предложение. Я мог помочь ей сблизиться с моим отцом, стать для него самым близким и родным человеком. И рассказал ей все, что требовалось знать о нем, о его пристрастиях, ненавистных моментах и причудах. Вскоре она стала для него незаменима, и уже не оставалось никаких сомнений, кому он оставит свое состояние.
— Зачем тогда Мэдлин?
— Ну, сперва я попробовал с Мэдлин, готовил для нее роль помощницы отца, только она пожадничала и устроилась на работу в фирму по продаже недвижимости. Ее очаровали долларовые знаки в размере процентов. Но она уже помогла мне открыть подставную компанию, так что я понимал, что следует оставаться с ней в хороших отношениях, потому что она слишком много знала.
— Например, кто ты такой.
— Да, и, признаться, она также помогла мне финансово устроиться, чтобы я мог содержать себя до тех пор, пока старик окончательно не откинется.
Я взглянула в зеркало заднего вида и заметила напряженное, яростное выражение лица Кили. Она явно не ведала, как связаны Уоррен и Мэдлин, и ее задела роль второго кандидата для аферы.
— Так вот почему ты велел Кили нанять Мэдлин. Проценты помогли бы покрыть долг, и ты получил бы все деньги от продажи поместья, которые, как ты полагал, принадлежали тебе.
— Как ты и заметила, его состояние должно было принадлежать мне, однако отец был жестоким и мелочным человеком и обожал разрушать жизни окружающих. Но Кили ему определенно нравилась. Наверное, он видел в ней себя. — Уоррен бросил жестокую улыбку на переднее сиденье, и стало ясно, что между этими двумя не было особой симпатии.
Забавно. Я предполагала, что Кили впуталась в эту аферу из-за любовного интереса, но теперь уверилась, что все дело в деньгах и ни в чем больше. По какой-то причине от этого стало еще противнее.
— Почему ты убил Мэдлин? — Раз уж Уоррен прижимал пистолет к моим ребрам, то я хотела получить ответ на самый очевидный вопрос. — Я подслушала, как она спорила с кем-то по телефону в тот день. Полагаю, с тобой.
— Тогда ты должна понимать, почему мне пришлось от нее избавиться. Она навязывала мне свои условия, требовала не только проценты. Мэдлин не выполнила свою часть сделки и угрожала все раскрыть. Тебе, конечно, известно, что я был там в тот день. Она готовилась рассказать всем правду, если я не соглашусь заплатить ей больше, а я, честно говоря, не люблю, когда люди жадничают.
От меня не укрылась ирония его заявления.
— Значит, ты убил ее.
— Она не оставила мне выбора, не думаешь?
— Я бы сказала, что, наверное, всегда есть лучший выбор, чем убийство, но, возможно, глупо заявлять подобное, учитывая ситуацию, в которой я сейчас нахожусь. — Я жестом указала на пистолет, не в силах поверить, что мой голос звучит спокойно. — Я так понимаю, той ночью за рулем машины был ты.
Его губы растянулись в хищной, дикой ухмылке.
— Ты подобралась слишком близко. Почти увидела меня на похоронах, и если бы вспомнила мое лицо с аукциона, то сразу бы догадалась. Будь ты чуточку умнее, то прислушалась бы к сообщению, которое я попросил Кили отправить тебе. А теперь взгляни на себя.
— Да, поверь, я заметила ошибочность своих действий.
По встречной полосе проносились огни машин, но в остальном на улице было совершенно темно. Если не считать редкого верхнего света, который помогал водителям не заблудиться, я даже не могла разглядеть лицо Уоррена.
— И что теперь? — спросила я.
— Ну, теперь, боюсь, нам придется тебя убить.
— Это я уже поняла. Я имела в виду вас двоих. Раз уж мне недолго осталось, может, вы меня развлечете.
— У нас возникла небольшая задержка с продажей, но, как только проблема разрешится, мы завершим распродажу поместья, и тогда мы с мисс Моргенштерн сможем разойтись в
