сулило ничего хорошего. На повестке дня стоял вопрос о нескольких танкерах, которые по контракту Дания должна передать Советскому Союзу, но которые, между тем, были включены в список НАТО как не подлежащие экспорту в страны Восточного блока. И мы, и они пытались разрешить эту болезненную проблему».
Далее Бомхольт пишет, что в такой напряженной обстановке Х.К. Хансен решил вначале поговорить о вещах, не имеющих большого значения, чтобы сломать лед до перехода к действительно взрывоопасным вопросам. Поэтому он начал говорить о трагедии семьи, которая за несколько дней до войны началась в одной из прибалтийских республик. Датчанка и ее семья не могут получить разрешение на выезд из Советского Союза и вернуться в Данию, чтобы воссоединиться с остальными членами семьи.
Такой ход Х.К. Хансена был встречен с удивлением и возрастающим любопытством советских руководителей, которые с трудом представляли, зачем они должны сидеть и слушать рассказ о какой-то женщине, о какой-то одной человеческой судьбе. Хрущев нетерпеливо спросил: «А разве не о танкерах должна идти речь на переговорах?» Но премьер-министр не сдавался и продолжал объяснять, что уже предпринималось много бесплодных попыток, чтобы освободить семью. «Когда он закончил, — пишет Бомхольт, — Булганин сделал рукой ободряющий жест и сказал: «Мы позаботимся об этом и попытаемся найти решение».
Настойчивость Х.К. Хансена и жест Булганина решили наше будущее.
Израэль
Несмотря на то, что брат Рахиль Айзик и его жена Мина оказались весьма гостеприимными и очень помогли нам, нельзя было долго у них оставаться. Мы стали искать жилье. И в октябре смогли переехать в нашу собственную квартиру в только что построенном многоквартирном комплексе в Родевре.
Начинать всегда трудно, даже в дружественной среде. Я должен был как можно быстрее найти работу, чтобы содержать семью, и через некоторое время мне удалось получить работу бухгалтера в фирме «Титан» на Тагенсвей.
Понадобилось время, чтобы понять менталитет датчан и привыкнуть к датскому стилю жизни, который так же отличался от того, к чему мы привыкли в Сибири, как сама Сибирь от Дании.
Замечание, которое вскоре после нашего приезда я услышал, глубоко запало в память: «Здесь, в Дании, каждый живет своей собственной жизнью». И Рахиль, и меня поразило это замечание и удивил лежащий в основе этого менталитет. Однако со временем мы стали понимать, что так на самом деле все и есть. Чем богаче люди, тем меньше им нужны другие. Самодостаточность, изоляция и зависимость от материальных благ — вот что поразило нас и что мы узнавали с удивлением и любопытством в период изучения Дании и датчан. Мы видели, что многие люди чувствуют себя одинокими и страдают от недостатка общения. Мы на себе ощутили трудности привыкания к новым условиям, к стилю поведения датчан, к которому они привыкли, как в семье, так и в отношениях с друзьями и знакомыми. Мы никогда не скучали по Сибири, но, должны признаться, скучали по нашим друзьям и времени, которое провели с ними в нашей северной ссылке.
Самым важным для нас после приезда в Копенгаген была вновь обретенная свобода, которая дала нам возможность раскрыться и жить так, как нам нравилось. Мы больше не боялись судебных преследований, внезапных переездов, произвола чиновников и не ощущали неуверенности в будущем.
Мало-помалу жизнь входила в свое повседневное русло. Самуэль пошел в школу, и ему, пожалуй, одному удалось легко и быстро освоиться на новом месте. Шнеур и Гарриетта продолжали обучение. Шнеур получал образование химика, а Гарриетта училась на лаборанта. Год я проработал бухгалтером, потом переводчиком в датской фирме, имевшей деловые связи с Советским Союзом, а вечерами преподавал русский язык в вечерней школе. А когда русский язык ввели факультативно в гимназиях, я опять стал учителем. На сей раз учителем русского языка в гимназии в Глэдсексе, откуда и ушел на пенсию.
Мы сумели создать содержательную жизнь для себя и своих детей. Мы чувствовали, что хорошо подготовлены к новым испытаниям, потому что у нас была крепкая основа, и за шестнадцать лет, проведенных в Сибири, мы неплохо научились приспосабливаться к жизни.
Рахиль — Израэль
Прошло двадцать пять лет, с тех пор как мы вернулись в Копенгаген. Теперь мы можем на годы жизни в Литве, Сибири и в Дании оглянуться с высоты прожитых лет, через призму всего пережитого. Очень часто случалось так, что воспоминания вдруг овладевали нами, и мы подолгу говорили, помогая друг другу восстановить подробности. Таких воспоминаний много, и о некоторых из них мы рассказали в этой книге.
Судьба не раз круто меняла нашу жизнь. Все ее повороты мы прошли вместе, и, может быть, поэтому они имеют такое значение для нас. Мы смогли справиться со всем, потому что мы всегда были рядом и любили друг друга. Войны и политические системы вмешивались в нашу жизнь. Они бросали нашу семью взад и вперед, как маленькую незначительную пешку в гигантской игре, в которой человек и его судьба не имели никакого значения. И теперь, наблюдая, как политики играют человеческими жизнями, мы удивляемся, что нам удалось выжить и в конце концов начать все сначала.
И когда теперь мы оглядываемся на прошедшие годы и думаем о наших детях, которые давно уже выбрали свой путь и создали свои семьи, то понимаем, что оглядываемся на целую жизнь.
Бэгсвэрд, 1979-81 гг.
Приложение
ИНСТРУКЦИЯ
О порядке проведения операции по выселению антисоветского элемента из Литвы, Латвии и Эстонии.
Общее положение
Выселение антисоветского элемента из Прибалтийских республик представляет собой
