суда. Это привычка. Он делает это неосознанно. – Как вы собирались жить? – ораторствует Бенджамин, не обращая внимания на освещенное окно. Или ему просто все равно, он ничего не боится. – Картер Самнер ни одного дня в жизни честно не трудился. И ты тоже.
– Я работала до встречи с тобой, – указываю я. – И снова нашла бы работу. Построила бы новую жизнь.
– Может быть… – снисходительно улыбается он. – Только вот твой бойфренд убедил тебя, что надо убить меня, и тогда ты получишь все. Дом. Автомобили. Мои деньги… – Он снова презрительно фыркает. – С меня Картер состриг только двадцать пять тысяч. А у тебя отнял сердце. Отнял надежду. Отнял чувство собственного достоинства.
Лицо мое пылает, все существо вибрирует от ненависти и возмущения. До сих пор в его власти внушить мне, что я глупа и ничтожна. Я сжимаю спрятанный в кулаке ключ от машины, которым мне хочется ткнуть ему в глаз, в шею, в ухо. Если действовать быстро, я ударю его, запрыгну в машину и укачу прежде, чем он успеет меня убить. Мой взгляд метнулся к освещенному окну. Если я закричу, кто-нибудь выйдет до того, как Бенджамин меня прибьет?
Но я не допущу, чтобы муж увидел мой страх, мою обреченность. Я вскидываю подбородок и смело встречаю его взгляд.
– Бенджамин, почему ты решил меня убить? Почему просто не развестись? По договору, что ты заставил меня подписать, я так и так остаюсь ни с чем.
– Хейзел, дело не в деньгах, – отвечает он. – Деньги никогда не имели решающего значения.
– Тогда почему?
Свет в том номере гаснет, а вместе с ним улетучивается всякая надежда. Обитатели номера, вероятно, решили, что это ссора влюбленных, обычная бытовая склока. Они предпочли не лезть не в свое дело, бросили меня на произвол судьбы. Бенджамин будет праздновать победу. Как всегда.
– Мои взаимоотношения с женщинами… уникальны, – продолжает мой муж.
То есть анормальны. Противоестественны. Токсичны.
– Когда я выбираю какую-то женщину себе в рабыни, крайне важно, чтобы она вступала со мной в брак, пребывая в полном неведении. Я не могу допустить, чтобы она узнала про моих прежних жен и стала наводить справки, так как это чревато тем, что она откажется подписать мой контракт.
– Я готова подписать соглашение о неразглашении, – быстро предлагаю я. – Я никому не скажу ни слова. Обещаю.
Но я лгу. Если какая-нибудь женщина придет ко мне и спросит, чего ей ждать от брака с Бенджамином Лавалем, я открою ей правду. Иначе поступить не смогу. Не смогу послать ничего не подозревающую девушку в его логово и обречь на бесправное существование, полное насилия и боли.
– Я попробовал этот путь с Каролиной, – отвечает он. – Но моя первая жена опорочила мое имя. Всем рассказывала, что я жестокий тиран. Что я извращенец.
– И ты ее убил, – говорю я, снова повышая голос.
– Я? Нет, – притворно оскорбляется он. – Дорога была скользкая. Она мчалась на большой скорости. Обычная авария. Несчастный случай.
– Ее брат знает правду. Знает, что это ты довел ее до самоубийства.
– Он наркоман и параноик. Психически нездоровый человек. От него даже родная мать отреклась.
– Разыграно как по нотам, – замечаю я. Главное – как можно дольше вести с ним разговор. Тогда, может быть, кто-нибудь проснется. Может быть, кто-нибудь выйдет. Кто-нибудь поможет мне. – Зато со мной у тебя вышла осечка. Ты чуть не попался, пытаясь избавиться от меня. Картер Самнер тебя переиграл.
– Не скрою, те аудиозаписи явились для меня сюрпризом, но я знал, что суд не примет их в качестве доказательств. – Он ухмыляется. – Мы постарались, чтобы весь зал судебных заседаний заподозрил, что это ты состряпала эти записи, дабы подставить меня. Даже твой адвокат в это поверила.
Я слышала сомнение в голосе Рашель Грэм, когда она мне позвонила. Неужели она сочла меня сумасшедшей? Мошенницей? И той и другой?
– А других улик нет, – продолжает Бенджамин. – Я снял наличные с твоей кредитной карты, чтобы заплатить Картеру Самнеру. Получается, это ты заплатила за собственное убийство, дорогая. – Он ликует, довольный собой. – Гениально, не так ли?
– И что теперь, Бенджамин? – спрашиваю я, устав от его злорадства.
– Тебе нужна помощь, дорогая. И я позабочусь о том, чтобы ты ее получила.
– Помощь? Ты о чем?
– Ты представляешь опасность для самой себя, Хейзел. Мы все видели запись, на которой ты разносишь дом, будто помешанная. Ты копила снотворное. Прятала в ванной водку. Записала душераздирающее видео.
Я отменила рассылку предсмертного видеоролика. Вообще удалила его. Я это точно знаю. Бенджамин каким-то образом извлек его из моего телефона. Нашел этот файл.
– Меня очень беспокоит твое душевное здоровье. И я намерен упечь тебя в психбольницу, – самодовольно ухмыляется он. – Уже запустил этот план в действие.
– Обнародовав мое предсмертные видео, ты опозоришь сам себя, – парирую я. – Тогда все узнают, что ты обращался со мной как с рабыней. Что ты гнусный, опасный извращенец. Что ты заставил меня подписать договор о полном подчинении.
– Договор о чем? – Я вижу в его глазах коварный блеск. – Не было никакого договора. Я даже не знаю, о чем ты вообще говоришь.
Муж уничтожил тот договор. Когда? Недавно? Много лет назад?
– Произойдет вот что, Хейзел. – Бенджамин снова принимается вышагивать. – Я отправлю тебя на психиатрическое освидетельствование. Помнишь доктора Вияра?
Как же не помнить этого приятеля Бенджамина?! Мозгоправ. Психиатр, которому было плевать на мои проблемы. Он лишь выписывал мне болеутоляющие препараты.
– Он согласился дать оценку твоего состояния, чтобы поместить тебя в психушку для принудительного лечения. Доктор Вияр знает твою историю болезни. Знает про твои бредовые обвинения против меня. Его очень тревожит твое психическое здоровье и благополучие.
Меня трясет от ярости. Так и хочется наброситься на него с кулаками, в кровь исцарапать ему лицо. Но этим я лишь облегчу ему задачу. Он слишком умен и хитер, мне с ним не справиться. Меня охватывают чувства безнадежности и безысходности. К моему огромному стыду, на глазах выступают слезы.
– Не плачь, дорогая. – И снова в его голосе слышится притворная жалость. – Каролине пришлось умереть из-за того, как она поступила со мной. А ты еще легко отделаешься.
– Где Картер? – Мой голос дрожит.
– Только не говори, что он тебе все еще небезразличен! – От гнева голос мужа звучит громче. – Он использовал тебя. Избрал своей мишенью.
Это триггер. Муж теряет самообладание.
– Скажи, где он, – требую я. – Я хочу его увидеть. Поговорить с ним.
– Ну и ну, – рычит он. – Ты и впрямь сумасшедшая.
– Что здесь происходит? – раздается из темноты встревоженный женский голос.
Я смотрю
