До рассвета поднявшись, коня оседлал Знаменитый Смальгольмский барон; И без отдыха гнал, меж утесов и скал, Он коня, торопясь в Бротерстон. Уж заря занялась; был таинственный час Меж рассветом и утренней тьмой… Кора тихо плакала, мы с Толей слушали как завороженные. Это продолжалось долго, мы потом сосчитали — в балладе Жуковского сто девяносто шесть строк. Дау не пропустил ни строчки.
Приветливо и радушно он встречал и свою бывшую студентку Юлию Викторовну Трутень из Севастополя, и Ольгу Григорьевну Шальникову, которая чаще других навещала соседа. Ей он всегда был рад.
— А-ааа, Оля-ангел, — приветствовал ее Дау.
Продолжалась его дружба с «Комсомольской правдой». К чести молодых журналистов, они находили время зайти к больному. Особенно мне запомнился день, когда Володя Губарев рассказал, что готовит статью об истинном значении генетики и о нелегком жизненном пути ее творцов. Дау долго не отпускал его от себя. Он попросил Володю, чтобы тот прислал ему свою статью, когда она будет опубликована. Некоторое время спустя мы ее получили, она называлась «Два полюса жизни». Дау слушал статью очень внимательно.
— Это очень хорошо, что истина восторжествовала, в конце концов истина всегда побеждает, — сказал он. — Сохрани эту вырезку. Ты же собираешь такие вещи. Прочти еще раз конец.
Я прочла ему последний абзац статьи:
«Наука революционна, и никакие начетчики, конъюнктурщики, талмудисты и цитатчики не могут помешать ее развитию».
Леонид Репин писал о спортсмене-спринтере. Это была повесть о любви, верности и дружбе с красивым названием «Мне снятся гепарды». Когда Дау спросил у него, о чем он пишет, Леня рассказал сюжет. Дау заметил, что надо самому быть бегуном, чтобы правдиво написать об этом, и смущенному автору пришлось признаться, что он занимался спортом.
Поскольку Дау нигде не бывал, для него общение с молодыми журналистами было особенно интересно, он всегда был рад их приходу. Время от времени на страницах «Комсомольской правды» появлялись статьи Ярослава Голованова о Ландау, написанные на высоком научном уровне и с великой любовью к ученому.
Пациент Лев Давидович был трудный. Например, считал гипноз «обманом трудящихся». И переубедить его было невозможно.
14 марта 1966 года к Ландау приехал известный невропатолог и психиатр, лечащий гипнозом. Дау приветливо поздоровался с врачом. Но по настороженному взгляду врач заметил, что пациент ему не верит. Врач привез с собой двух молодых людей.
— Спать! Спать! Спать! — повторял врач.
Молодые люди моментально уснули. Дау вытянул шею и удивленно взглянул на спящих. Врач пристально смотрел в зрачки больного, сосредоточив во взгляде всю свою волю:
— Спать!! Спать!!
Больной смотрел на него насмешливо и недовольно.
По лбу и по щекам врача струился пот. Все напрасно! Дау хмурился и нетерпеливо поглядывал на часы.
— Ну как? — спросила Кора после ухода врача.
— Балаган, — усмехнулся Дау и махнул рукой. — Он еще двух гусей привел, которые тут спали.
Маленький кабинет Ландау с окном, выходящим на Ленинский проспект, полон народу.
— Здравствуйте, коллеги, — Дау обеими руками пожимает тянущиеся к нему со всех сторон руки.
