Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
бой, он оставил в Александрополе два баталиона, 6 батарейных орудий и полк козаков. Под Кюрук-Дара он уничтожил лучшую часть Анатолийской армии, думая с вечера преследовать ее на пути из Хаджи-вали в Карс, между тем на рассвете встретил ее нечаянно на носу. Его военное счастие равно счастию величайших полководцев. Замечательно в нем еще то, что он не только осторожен, но даже нерешителен, между тем, имеет дела величайшей отваги».
Итак, из приведенного отрывка одного из критиков видно, что В.И. Бебутов обязан своей славе как полководца только счастью, которое сопровождало его в жизни и позволило ему войти в число выдающихся полководцев. Так часто в жизни случается, что у людей все хорошо получается потому, что им везет. А как же тогда быть с тем, что князя В.И. Бебутова многие характеризовали как умного человека, умевшего работать и мобилизовать всех вокруг себя на творческую работу, тщательно готовить мероприятия, продумывая все до мелочей. Действительно, он проявлял осторожность в решении крупных и ответственных дел до тех пор, пока не получал нужной информации и тщательно не продумывал план своих действий. В военных условиях для него была важна не победа любой ценой, а ее достижение с наименьшими потерями. Примечательно и то, что В.И. Бебутов никогда не приписывал победы только себе. Он всегда считал, что это плод коллективных усилий, и не только офицеров и генералов, но в большей степени нижних чинов, которые, в конце концов, обеспечивали реализацию планов сражений непосредственно на поле боя. В.И. Бебутов всегда относился с огромным уважением к солдатам и унтер-офицерам, считая их истинными творцами победы, и проявлял о них заботу.
В.И. Бебутова огорчало то, что в числе его критиков был и брат Давид. В письме ему в Варшаву из Александрополя еще 17 января 1854 г. герой Башкадыклара приводил следующую мотивировку своих действий после одержанной победы, которая вызвала столько противоречивых суждений и кривотолков даже в кругу близких Бебутову людей: «Прежде всего, – со всей справедливостью замечал Василий Иосифович, – нельзя критиковать военные действия, находясь за 3 тысячи верст от театра войны и не имея положительных сведений о действующих войсках, кроме константинопольского журнала и других заграничных газет, принадлежащих партии туркофилов. Вы и ваши приверженцы говорите, что я должен был не давать разбитому неприятелю отдыха, взять Карс и там зимовать. Но вы упускаете из виду, что армия или корпус, предпринимающие наступательное движение, должны иметь при себе подвижные парки: артиллерийский, инженерный и провиантский. Без продовольствия войска двигаться не могут. Это аксиома. Наконец, если всего этого не иметь в виду, то, по крайней мере, надо было бы принять в соображение число войск. Я должен был пойти с шестью батальонами доконать неприятеля, хотя разбитого, но еще втрое сильнейшего, взять Карс и зимовать там; тогда эти же самые тактики имели бы полное право считать меня сумасшедшим. С шестью батальонами я ходил в 1846 г. против Шамиля и расколотил его, а теперь стара штука; в настоящую войну нельзя рисковать. Карс приведен в лучшее оборонительное состояние; маршал (имелся в виду Паскевич-Эриванский) весьма основательно изволил рассуждать, что в три дня этой крепости взять невозможно, да и нечем было приступить к осаде оной, ибо ни войск, ни снарядов не имелось! Любезный брат, я предвидел упрек, которому подвергался от военных людей, истинно военных людей, но то, что я не пошел за разбитым неприятелем, и такой упрек я заслужил бы в полной мере; но замечания фельдмаршала: имел ли я средства и достаточно войск для осады крепости, конечно, убедили вас, что если бы все это было у меня готово, то, без сомнения, двинулся бы вперед…»
Затем, сообщив младшему брату о том, что император, имея сведения о небольшом количестве войск, бывших в его распоряжении, не только не осудил его, а наградил орденом Святого Георгия, писал: «Теперь, обращаясь к судьям, по строгим правилам военного дела, разбирающим действия генералов, скажу, что победа одержана, наша цель достигнута, ибо неприятель отброшен далеко от наших пределов; я, по милости царской, с Георгием II класса на шее; войска расположены на зимние квартиры здесь же по границе, а вы, почтеннейшие неумолимые судьи, хотели, чтобы я, воспользовавшись победою, двинулся далее, взял бы Карс и остался там зимовать. После хорошего и вкусного обеда, сидя в теплой комнате с сигарою во рту, весьма легко рассуждать вам таким образом».
Так Василий Иосифович в письме брату Давиду трезво изложил не столько собственное оправдание от многочисленных упреков, сколько свои взгляды на положение дел и возможности проведения победоносных операций в период Крымской войны.
Но были военные, которые, трезво оценивая обстановку, считали, что Бебутов в той ситуации действовал разумно. Участник сражения при Кюрук-Дара генерал Ольшевский писал: «Несмотря на столь славную победу, она все-таки осталась без последствий, потому что, по слабости наших сил, нельзя было двинуться к Карсу. Неприятельский корпус хотя потерпел поражение, однако не был до того расстроен, чтобы не мог оказать нам сопротивления, укрывшись под стенами этой крепости и высотами, сильно укрепленными отдельными фортами и вооруженными орудиями больших калибров, как Барадах, Шорах и Чакмах. Если турки, изнуренные продолжительной блокадой и голодом, оказали мужественное сопротивление год спустя, когда мы были вдвое сильнее, то тем более они могли дать нам отпор после Кюрюкдарского сражения, когда были все-таки сильнее нас.
А потому нельзя порицать князя Бебутова в том, что он не воспользовался победой под Кюрук-Дара и не двинулся по следам неприятеля к Карсу. Напротив, его нужно благодарить за то, что он был настолько благоразумно осторожен и не увлекся победой».
Победа при Кюрук-Дара имела очень важное значение для роста авторитета России в Закавказье среди народов, находившихся в зависимости от Османской империи. В штаб действующего корпуса приходили известия о том, что среди закавказских народов усиливается тенденция выражения покорности России. В ноябре 1854 г. 11 армянских и карапапахских деревень, расположенных в Восточной Турции, заявили об изъявлении покорности Российскому государству. О своей покорности русским заявил родоначальник курдов Касум-хан. Российское правительство присвоило ему воинское звание полковника.
Отражение битвы за Кюрук-Дара нашло отклик в солдатских песнях, фольклоре. Генерал Венеровский в мемуарах писал: «Князь Бебутов был строг и к офицерам, и к нижним чинам, но справедлив. Не раз о нем вспоминали, но всегда с похвалою, отдавая ему должное, войска в честь его не раз пели песню:
Веселитеся, ребята,
Веселись, наш командир!
Мы разбили супостата,
Слава нам на целый мир!
Князь наш Бебутов любимый
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
