над другими национальностями»[960]. Соответственно, императорский комиссар приказал водворить греческих эмигрантов из Демотики в Видинской губернии далеко к северу от греко-болгарской этнографической границы.
Служба мусульман в земском войске и создание гимнастических обществ в Восточной Румелии
Одной из главных задач императорского комиссара, определенных в инструкциях, было создание болгарского земского войска[961]. Важной вехой этого процесса были «Временные правила для образования земского войска Болгарского княжества», которые вводили принцип всеобщей воинской обязанности. Утвержденные Тотлебеном 19 июня 1878 года, «Правила» первоначально не распространялись на Варненский санджак, где число христиан уступало числу мусульман, а также на Софийскую и Видинскую губернии ввиду незавершенности демаркации болгарско-сербской границы. Принимая во внимание накал страстей между различными народностями Балканского полуострова, было решено ограничить обязательную воинскую службу только болгарским населением[962]. В то же время приказ о призыве гласил, что добровольцы всех национальностей и вероисповеданий принимаются на воинскую службу при условии предоставления ими письменных свидетельств о благонадежности от своих общин[963].
После того как Берлинский конгресс вернул Восточную Румелию под номинальную власть Порты, Милютин призвал Дондукова-Корсакова направить усилия на создание полицейской службы и жандармерии как к северу, так и к югу от Балкан. По мнению военного министра, только при условии создания «хорошей полиции и жандармерии» можно было надеяться, что, «несмотря на всю уродливость искалеченного в Берлине ребенка, он может остаться в живых, и со временем окрепнуть, развиться»[964]. В течение нескольких месяцев после завершения работы конгресса вооруженные силы Восточной Румелии оставались частью земского войска Болгарского княжества, были укомплектованы почти исключительно русскими офицерами и находились под командованием императорского комиссара. Прибытие в Филиппополь членов международной комиссии по Восточной Румелии в октябре 1878 года побудило российские власти обособить восточнорумелийское земское войско и заменить российских офицеров болгарами из числа служивших в русской армии и в болгарском ополчении[965]. При этом императорский комиссар стремился ограничить доступ в восточнорумелийское земское войско со стороны иностранцев, особенно из числа австрийских поляков или сербов[966].
Создание земского войска и жандармерии как в Болгарском княжестве, так и в Восточной Румелии поднимало вопрос о призыве представителей этнических и религиозных меньшинств. В соответствии с инструкциями Милютина Дондуков-Корсаков приказал начать призыв варненских греков до конца 1878 года и планировал начать призыв мусульман в следующем году[967]. Несмотря на то что греки Варны подчинились приказу о призыве, большого энтузиазма они не проявляли. Греки продолжали смотреть на болгар свысока и сожалели о завершении османского господства, сохранение которого позволяло им мечтать о воссоздании Великой Греции[968]. Со своей стороны, мусульмане северо-восточной части Болгарии заявляли, что предпочтут эмиграцию службе в болгарском войске, и вместо этого предложили выплачивать особый налог, подобный османскому беделю.
По мнению Дондукова-Корсакова, эмиграция мусульман избавила бы этот регион от «враждебного элемента» и позволила бы разместить большее число христианских беженцев[969]. Императорский комиссар находил, что желание мусульман эмигрировать «вполне естественно», поскольку «Коран и история, а также несостоятельность разных гатти-гумаюнов» свидетельствовали о «невозможности совместной жизни христианского и мусульманского элементов, как только оба эти элементы будут уравнены в правах». «Нужно знать ислам, – заявлял Дондуков-Корсаков, – чтобы понять то, чего, повидимому, не постигли в Берлине: мусульманин, который подчинился и признает христианина равным себе, не будет больше мусульманином»[970]. В то же время императорский комиссар отмечал, что одновременная эмиграция турок и приток болгар могли «подать повод к самым прискорбным столкновениям», особенно ввиду того, что мусульманскому населению Варненского санджака было позволено сохранить свое оружие. В этих условиях Дондуков-Корсаков полагал военный налог разумной альтернативой, хотя и признавал, что его введение будет трудно совместить с отменой Александром II беделя для христиан[971]. В конце концов Дондуков-Корсаков предложил объявить годичную отсрочку призыва для мусульман, по истечении которой последние должны были либо подчиниться воинской повинности, либо эмигрировать. Императорский комиссар ожидал, что большинство мусульман предпочтет второй вариант, что освободит место для поселения болгарских иммигрантов из Адрианопольского санджака[972].
Тот же самый вопрос о службе мусульман в земском войске стоял и перед российской администрацией в Восточной Румелии. В декабре 1878 года Милютин приказал Дондукову-Корсакову разработать новые правила формирования земского войска Восточной Румелии (отличные от тех, что были приняты для Болгарского княжества), «так чтобы вошли в состав ея соответственные части греческаго и турецкаго населения провинции»[973]. Императорский комиссар попытался задержать обособление восточнорумелийской милиции на том основании, что такая мера может усугубить брожение среди местного населения и вызвать беспорядки. Он также находил призыв мусульман на военную службу более уместным в Болгарском княжестве, чем в Восточной Румелии[974]. Генерал-губернатор Восточной Румелии Столыпин также полагал, что решение «[п]ривлечь сейчас же в милицию мусульман, с тем, чтобы они… вернулись в свои селения, обученные стрельбе и военной выправке, может иметь крайне вредные последствия»[975].
Тем не менее и Дондуков-Корсаков, и Столыпин в конце концов должны были подчиниться политике, проводимой военным министром и главнокомандующим. В январе 1879 года Тотлебен писал Милютину о необходимости «принять… ту окончательную организацию Румелийской милиции, которую она должна иметь и по передаче ея турецкаму правительству; а для сего с предстоящим набором следует принять в милицию кроме болгар и другия народности Восточной Румелии, а именно греков и мусульман». Даже если это приведет к столкновениям между турками и болгарами, рассуждал Тотлебен, будет лучше, если эти столкновения произойдут до вывода русских войск[976]. Тотлебен также отмечал, что офицеры, переведенные из земского войска Болгарского княжества в состав восточнорумелийской милиции, будут способствовать сохранению связи между обоими формированиями. Наконец, призыв греков и мусульман на воинскую службу в количестве, пропорциональном удельному весу этих групп в общем населении области, не дал бы европейской комиссии по Восточной Румелии оснований для вмешательства в формирование милиции после вывода русских войск[977].
Решения Берлинского конгресса вызвали тревогу у восточнорумелийских болгар, которые обратились к Дондукову-Корсакову с петициями[978]. В ответ императорский комиссар уверял болгар, что новая организация Восточной Румелии в любом случае будет лучше той, что существовала до войны, и в то же время предупреждал, что их сопротивление вызовет репрессии. Однако болгары соглашались подчиняться лишь до тех пор, пока русские войска оставались в области[979]. Они не могли представить себе христианскую милицию под командованием мусульманских офицеров и боялись, что будущий османский генерал-губернатор будет назначен из числа греков или армян, которые до войны помогали османам угнетать болгар[980].
Настроения румелийских
