Она трудится, не принуждая себя, а потому не ропщет, некряхтит и не охает.
Танцуя, переносит она пыльцу с цветка на цветок, весельемсвоим созидает она близость!
Так говорил Заратустра, но не о бабочке, а о человеке, но обэтом умолчал Заратустра.
Жертва медовая
Неделя прошла в сборах и приготовлениях. Заратустрапереполошил полгорода, я же потрясен и обескуражен: я и представить себе не мог,что столько моих друзей, бывших пациентов, да и просто знакомых немедленно иабсолютно конкретно откликнутся на произошедшее, причем без всякого моеговнутреннего на то согласия. Мне неловко, да я бы никогда и не принял этойпомощи, само их участие — вот что бесконечно дорого.
Эта забота, столь непосредственная и столь искренняя,заставила мое сердце биться с таким волнением, что я едва был способенвымолвить надлежащие слова благодарности, узнавая о каждой новой «медовойжертве».
(Зар почему-то называет эту сердечную помощь «медовойжертвой», может быть, потому, что друзья мои нежно жужжат, как трудолюбивые и,мне кажется, все же несколько сердобольные пчелы?)
Я смущен, мне неловко. А когда уже через каких-то пару днейЗар отрапортовал, что необходимая сумма собрана, я расплакался, сам не знаюпочему.
Впрочем, я как и прежде считаю, что друзья познаются не вбеде, а в радости. Раньше я говорил (это есть даже в какой-то из моих книг),что попавшему в беду поможет любой уважающий себя человек, но только радостьразделит со мной настоящий друг.
Теперь я знаю и еще кое-что: в беде друг поможет мне срадостью, а я буду рад этой помощи не как доказательству дружбы, но каксвидетельству нашей неразделенности, нашей близости.
Мне много говорили о глубине: этот, мол, «глубок», а этот —«поверхностен», кто-то «высоко поднялся», а этот «пал». Странные разговоры.Искать нужно не вертикали, это только лифт ездит вверх-вниз, а широту — эточестнее и лучше.
Благодаря моим близким, моим друзьям я чувствую себяшироким. Высота анахронична, и потом, ведь никогда не знаешь — вскарабкиваешьсяли ты наверх или же на самом деле устремлен вниз. По крайней мере, достоверныхкритериев здесь нет.
«Медовая жертва»… Заратустра что-то говорил мне о цветочнойпыльце, о нектаре плодов, о фруктовом воске. Он говорил мне о бабочках ипчелах, «они вкушают и создают, порхают и трудятся, они самодостаточны, но незамкнуты в самих себе, они ласкают глаз и дают пищу». Не очень хорошо помню, ноЗар говорил об этом, как о чем-то очень важном.
