довольно быстро получила подтверждение.
– Макс, да отпусти ты его. Куда он сбежит? – шеф обратился к охраннику. Вечно мрачному и всем недовольному типу. По любому поводу тот, словно тупой вояка из сказок Шахерезады, предлагал отрубить провинившемуся голову, и по тону не было понятно, шутит главный секьюрити или нет. Как плохие телохранители в фильмах он, когда находился рядом с КАЛСом, любил носить на работе черные костюмы, черные тонкие галстуки и черные очки, за которыми старался скрыть презрение ко всему вокруг. Был молчалив и угрюм. И нашему начальнику это почему-то нравилось.
Хотя босс был тогда прав. Действительно, куда я сбегу? В радиусе нескольких километров под поверхностью, по сути, тюрьма, за стенами которой – вообще сплошной реголит, жрать который могут разве что на голову отмороженные тараканы. До ближайшего города несколько сотен тысяч километров. Еще раз: сотен тысяч! Можно, конечно, снова выйти на поверхность и побродить там, глядя на прекрасные и далекие звезды. И сгинуть. В скафандре продержусь сутки, максимум двое. А потом замерзшим истуканом буду ждать смертельный поцелуй от заблудшего метеорита. Последний прилетал как раз совсем недавно, так что встреча с Ангелом Смерти может и затянуться – они падают на Луну всё реже и реже. Юпитер уже кого мог раскидал подальше от Земли и ее спутницы.
Поддерживая инициативу шефа, я энергично закивал, и, к своему изумлению, вдруг понял, что с вывернутой конечностью не всё так уж плохо. Тот звук, что я принял за разрыв сухожилий, оказался лишь протестом внутренней системы защиты по поводу парализующего импульса наручников, вмонтированных в кисти охранника. Не слишком-то он надеется на свою скорость и, вероятно, решил подстраховаться. Эти наручники и блокировали движение моей руки, заставив подумать, что я ее потерял.
Охранник нехотя выпустил мою руку из своей ладони. Однако к свободе это не привело. Обычные металлические оковы, гад, так и не снял – наоборот, приковал к трубе.
В тот момент я вдруг отчетливо понял, что Светлана – далеко не единственная моя потеря на этот вечер. Скорее всего, и Бублик тоже уже не любезничает с Клариссой, а, вероятно, полностью дезактивирован. Память ему если еще не стерли, то сделают это сразу, как расправятся со мной. Конечно, в том случае, если я не смогу убедить шефа в своей правоте и доказать, что подругу сгубил вовсе не я. Придется вывернуться наизнанку, чтобы сделать это. На что только не пойдешь ради всего человечества, как бы пафосно это ни звучало. Мы, синтетические астронавты, такие – нам бы повеселить всё человечество. Лавры стендаперов и поп-звезд не дают нам покоя.
– Шеф, я ее не убивал, – как можно более спокойным и уверенным тоном сообщил я. Однако стоило мне лишь наметить порыв сделать шаг, тут же получил удар током в район поясницы. Тело рефлекторно выгнулось – как у человека, которому врезали кулаком по почкам. Я бы обязательно повалился всей своей тушей прямо на босса, если бы не прищелкнутые к трубе наручники. Макс схватил меня за плечо и с силой толкнул на пол, я рухнул носом в металлический пол.
Начальник поморщился и вытянул вперед руку в успокаивающем жесте. Не мне – Максу. Видимо, поэтому нового удара не последовало.
– Ты же знаешь, Давид, мы все тут на нервах. Рассказывай, что узнал, – обратился он ко мне.
Я быстренько выстроил в своей голове рассказ, который, как я полагал, должен убедить начальника и заставить его действовать решительно и быстро для того, чтобы спасти людей на Земле. Я даже открыл рот, будто набирал воздуха в легкие. Нам, синтетикам, это не нужно, но, чтобы не смущать людей, мы тренируемся имитировать некоторые ваши жесты.
Но сказать я ничего не успел. Огромный медный колокол бахнул прямо рядом с моим левым виском, создав сокрушительный резонанс. Голова завибрировала, как пустой медный чан. В глазах из ниоткуда возник туман, на мониторы вылезла «ошибка» и оперативный тест систем, и я потерял себя в пространстве. Звук колокола раздался еще раз, потом еще.
Не знаю, сколько долей секунды шла перезагрузка, но очнувшись, я скосил глаза в сторону. Сквозь туман и мелькающие счетчики отбракованных файлов я всё же увидел, как шеф медленно, даже театрально, раскинул манипуляторы. Так широко, будто хотел обнять тысячелетний баобаб, не меньше. Потом дернулся. Еще раз и еще. Синхронно с появлением маленьких черных отверстий в его груди. На пару миллиметров правее центра – там у старых моделей размещался главный процессор.
Третья дыра через мгновение почернела во лбу. Прыснул осколками лицевой экран, остатки которого стали мигать то фиолетовыми, то зелеными пятнами. С неимоверной кинетической силой массивное тело начальника было отброшено назад, словно он был не тяжелым роботом, а простым человеком. Оно впечаталось в стену, на бесконечную секунду прилипнув к абсолютно гладкой поверхности. Я только и успел с удивлением подумать, откуда на стене мог взяться целый тюбик суперклея, ведь наши запасы давно подсчитаны и упакованы. Но потом гравитация, пусть и значительно ослабленная там, на Луне, всё поставила на свои места. Безвольный черный шкаф, каким стало тело начальника, медленно заскользил вниз, напоследок гулко грохнув об пол.
– Надоел мне этот шифоньер, – охранник наклонился над телом нашего босса и замер, будто прислушиваясь. В свой последний миг руководитель нашей станции ничего не выдал в эфир. Последний, кто мог меня прикрыть, ушел в небытие.
Пакет информации о сыщиках, влитый в меня КАЛСом, всё-таки серьезно отразился на моём характере. Я не бросился сломя голову под убийственные выстрелы, а стал размышлять, практически сразу придя к выводу, что убийцу лучше всего отвлечь разговором. Не прогибаясь при этом, а надеясь выиграть время или в идеале договориться. Нужно говорить короткими рублеными фразами, только по сути, без всякой лирики. И упаси бог, никакой философии, религии или мистики. Он даже слушать не будет – просто нажмет курок еще раз. Не то, чтобы он чурался высоких материй и глубокомысленных споров, но относился к подобным разговорам лишь как к обязательным для светской беседы ритуалам. А так – предпочитал действовать прямолинейно. Но я должен, нет, просто обязан был выиграть еще немного времени. Каждая минута – путь к спасению. Хотелось верить, что кто-нибудь обязательно придет на помощь. По наивности я позабыл, что станция подготовлена к консервации, и персонала на ней практически не осталось.
– А я всё гадаю, почему нагар в пистолете, – сказал я первое, что выдал мне
