терять. Поняла, но все равно не хотела признаваться в этом ни перед кем. Все из-за моей глупости и упрямства. Я вела себя как стерва Джианна – то есть, как всегда. И, уже когда согласилась на предложение Луки, излишняя гордость помешала сказать ему, что мне даже не нужна эта его дурацкая свобода. Я не хотела покидать тебя, мне не нужна никакая другая жизнь. Наверное, в одиночестве я стала бы несчастна, но, если бы твое состояние не ухудшилось, гордость не позволила бы мне признаться. Мне казалось, что я как будто сдаюсь, как будто признаю свое поражение. Видишь, какой идиотизм? Как любовь может стать поражением? – Она вдруг замолчала, широко распахнув глаза.
Я, не шевелясь, весь превратился в слух, как тот охотник, что не хочет пугать свою добычу.
Джианна нервно облизнула губы. Мне захотелось узнать, о чем она думает, но откуда-то возникло чувство, что уже знаю. Она, вероятно, сожалела о том, что вообще упомянула о слове на букву «л» и обо всем остальном, что выболтала мне. Это то, кем она была. Может быть, она ждала, что я первым признаюсь кое в чем: скажу, что люблю ее, – однако открывать ей свое гребаное сердце и рисковать, что она растопчет его, я не собирался. Я знал, какие чувства испытываю к ней, давно знал, но никогда не говорил ей. В таком ещё никому и ни разу не признавался. Такое признание делает тебя уязвимым, и до сих пор Джианна не давала мне особого резона так рисковать. Я достаточно долго преследовал ее. Теперь настала ее очередь. Я не собираюсь ее подталкивать ни к одному из решений. С этого момента инициатива должна исходить только от нее.
– Предложение Луки все еще остается в силе. Ты свободная женщина. Можешь выйти из этого здания, и никто тебя не остановит.
– Нет, – твердо сказала она. – Слишком долго я убегала от своих чувств. – Она оперлась на ладони и наклонилась вперед. – Я хочу быть с тобой, Маттео. Боже, я знаю, что не должна этого хотеть, но это уже неважно. Мне надоело игнорировать собственное сердце. Я люблю тебя.
Она с каким-то отчаяньем поцеловала меня, зарывшись руками в мои волосы. Рана на голове у меня ещё не зажила до конца, но я бы предпочел сдохнуть, чем просить Джианну быть осторожней. Мне хотелось почувствовать её губы, ее пальцы, ее тело. Я хотел ее всю.
– Ты это всерьез? – поддразнил я ее, когда она отстранилась.
– Да, – кивнула она. – У меня больше нет никаких чертовых сомнений. Я люблю тебя, Маттео. Мне плевать на себя. Плевать, что подумают остальные обо мне, о нас. Меня даже не волнует, что подумают Ария с Лукой. Мне важны только мы с тобой.
Я поцеловал ее снова. Мне никогда не надоест ее восхитительный вкус.
– Я люблю тебя, Джианна. Черт побери, как же давно я люблю тебя.
Джианна
Я услышала признание Маттео в любви, и мое сердце вспыхнуло пламенем от охватившего меня восторга. Я не могла припомнить, когда в последний раз чувствовала себя настолько счастливой. Прежде я считала, что признаться кому бы то ни было в собственных чувствах означает дать этому человеку над собой больше власти, но сейчас, напротив, я впервые за долгое время почувствовала себя свободнее, чем когда-либо. Я так долго боролась со своими чувствами, непонятно зачем сдерживая себя. Теперь, когда все нужные слова были сказаны, почувствовала облегчение. Может быть, все это началось как что-то, к чему меня принудили, но сегодня эта жизнь, Маттео, мой брак, стали моим выбором, и я согласилась с ним.
Поцелуй Маттео оказался жестким. В нем не было никакой сдержанности, никакого намека на то, что не так давно Маттео был без сознания. Я понимала, что это глупо, но мне хотелось почувствовать его, продемонстрировать ему не только на словах, что люблю его. Я отстранилась и позволила своему взгляду блуждать по телу Маттео. На нем была только обтягивающая белая футболка и боксеры, которые мало скрывали его эрегированный член. Когда вновь взглянула ему в лицо, то встретилась с взглядом, пронизанным желанием. Я никогда не прислушивалась к мнению других людей, так с какой стати должна начинать сейчас?
Маттео не станет перенапрягаться. Я позабочусь о нем. Я встала на колени на кровать и подцепила пальцами пояс его боксеров. Маттео тут же расплылся в этой своей акульей ухмылке.
– Мне казалось, ты не хочешь рисковать моим здоровьем.
– О, заткнись, – прошипела я. – Или ты хочешь, чтобы я остановилась?
– Ни в коем случае. Не останавливайся. – Он поудобнее развалился на подушках.
Улыбнувшись, я потянула вниз его боксеры, высвобождая напряжённую длину, и переместилась между его ног так, чтобы наблюдать за ним в то время, пока буду сосать его член. Я обхватила ладонью его яйца, нежно массируя, но пока не дотрагиваясь до его ствола. Вместо этого любовалась тем, как с моей помощью он резко вздрагивает и увеличивается.
– Ты решила меня подразнить, – пророкотал Маттео. – Я думал, хотя бы сегодня ты не станешь надо мной издеваться.
Он прав. Сейчас не до меня. Склонившись вперед, я пробежалась языком от яиц вверх, затем облизнула головку, прежде чем всосать ее. Я вбирала его член в рот сантиметр за сантиметром, пока он не упёрся мне в горло, после чего позволила ему снова выскользнуть. Маттео наблюдал за мной из-под полуопущенных ресниц. Он осторожно заправил назад мои волосы, которые вечно всюду лезли, и погладил меня по щеке, в то время как я облизывала и обсасывала головку. Я знала, что это самое чувствительное его место. Медленно провела кончиком языка по ее краю, и Маттео задышал чаще, пресс его напрягся, но он не отрывал от меня взгляд и не убирал руки от моего лица. Все это ощущалось так, словно он боготворит меня, пока я боготворю его.
Я всосала член чуть сильнее, чувствуя приближение его оргазма. Маттео зарылся пальцами в мои волосы, сжав их, и резко выдыхал каждый раз, когда я слегка задевала его зубами. Он начал двигать бедрами, и я позволила ему глубже толкнуться членом мне в рот. Я становилась все более влажной, и напряжение между ног казалось почти невыносимым, но сегодня я была полна решимости игнорировать свои собственные потребности.
Маттео задвигался в бешеном темпе. Я плотно обхватила губами его член, в то время как он вонзался в меня снова и снова.
– Я кончаю, – прохрипел он, но я не отстранилась, напротив, покрепче обхватив ладонью его яйца, встретилась с ним взглядом.
