Я смотрела на совершенно разбитого Марко Морено. Дела Роса сказал, что хочет оказаться с Марко один на один, вдали от людей, чтобы отомстить ему за все преступления клана Морено. Но я решила, что больше никто никого не убьет.
По внутренней трансляции объявили о прибытии в Венецию.
«Мы приехали, встречаемся площади Святого Марка через полчаса».
Затем обратилась к Марко:
— Идемте.
— Куда? Вы пойдете со мной одна?
— Нет.
Я взяла Марко за руку и чуть ли не насильно потащила его за собой через вагоны, хлопая дверьми. Томаса я не заметила, но не сомневалась, что он нас видел. Судя по мелькающим за окнами пейзажам, мы почти прибыли на место.
— Конечная станция — Венеция! — донеслось из громкоговорителя.
Еще одна дверь открылась и захлопнулась за нами.
Эрик и Иоланда сонно уставились на нас, остальные пассажиры, уже встав с кресел, доставали с верхних полок свой багаж.
Эрик взглянул на Марко из-под припухших век.
— Он ехал с нами? — пробормотал он.
— Да, — подтвердила я.
— Хорошо, что я об этом узнал, пока еще не совсем пришел в себя, — заметил он Марко. — Надеюсь, эта заторможенность еще продлится, мне по душе такое состояние.
— Взгляните на себя, — сказал Марко. — По-моему, с вас достаточно.
— Мне нужно было убить вас еще во Флоренции. — Эрик отвернулся. — Но теперь мне уже не хочется.
— Да, вы для этого не подходите.
— Где мой отец? — придя в себя, обратилась к нему с вопросом Иоланда. — Где он похоронен?
Я торопливо собирала вещи и поглядывала на дверь вагона, опасаясь увидеть полицейских. За окном моторные лодки разрезали отливающую металлическим блеском поверхность лагуны, вздымая волны, и старинные здания будто покачивались на них, как в мираже. Состав дернулся и замер.
— Не задерживайтесь, нам надо уходить! Скорее, — торопила я своих спутников.
Воздух над площадью Святого Марка был пронизан перламутровым светом, в его лучах вспыхивало на солнце белоснежное оперение голубей и ярко пестрели разноцветные одежды туристов. Сам собор представлял собой высокое, увенчанное золотым крестом строение с квадригой мощных лошадей на центральном фасаде, которые будто неслись галопом над высокими дверями, украшенными великолепной резьбой.
Я добежала до площади первой, оставив позади Эрика, Иоланду и Марко Морено. Люди стекались сюда со всех сторон и застывали, задрав головы и восхищаясь византийским великолепием этого храма. Они напомнили мне грешников с фрески Микеланджело «Страшный суд», с испугом взирающих на ангелов, парящих в небесной выси.
Разглядев в этой волнующейся толчее двух невысоких смуглых жителей Южной Америки, я едва не завопила от радости. Выставив перед собой огромные дорожные сумки цилиндрической формы, они не давали толпе раздавить их.
— Чудище мое!
— Мама! Папа!
Они бросились ко мне — мама с разметавшимися волосами цвета соли с перцем, папа со сверкающей на солнце лысиной, — и когда мы обнялись, конца не было упрекам и пылким заверениям во взаимной любви.
Оглядев толпу и убедившись, что восставший из мертвых мой родной отец не подстерегает нас, я повела своих родственников к одному из шатких столиков расположенного поблизости с площадью кафе «Флориан», существующего с XVIII века.
— Марко… Простите, объясните мне еще раз, кто вы такой? — спросила моя матушка после того, как заказала для нас ярко-красный коктейль «Кир Рояль» и тоник «Сабайон».
Ее густые седые волосы торчали во все стороны, темно-карие глаза сияли радостью на морщинистом скуластом лице. На ней были джинсы цвета хаки и твидовый пиджак, она разговаривала, оживленно жестикулируя руками с красивыми длинными пальцами.
