Потому плывут киты, черепаха спит.А тебе во сне приснится огромный китИ земля, и гора, и солнышко вместе с нею.И весенний песок и отблески на траве,И прозрачное море – соленое на просвет.Я не буду сниться – есть дела поважнее.Когда девушка закончила, установилась тишина. Иван заметил, что даже лица у людей изменились.
Потом они хлопали.
* * *
Дальше выступали акробаты, и Иван немного заскучал. Где там остальные?
Он оглянулся. Подумал, что обознался, и снова посмотрел.
Она сидела позади зрителей – точнее, даже на некотором отдалении. Длинная трубка дымилась в ее руке, прижатая к темно-бордовым губам тонкими пальцами. Цветастые цыганские одеяния ей совсем не шли… вернее, не шли той девочке на шаре, какую помнил Иван.
Диггер тронул соседа за плечо.
– Кто это? – спросил шепотом.
Тот обернулся, отшатнулся. Иван сжал его плечо железными пальцами.
– Ведьма это, – ответил сосед сдавленно. – отпусти, больно.
Теперь она была – другая. Ведьма.
Иван встал и пошел к ней – прямо сквозь ряды сидящих, не обращая внимания на возгласы и косые взгляды. Было в нем сейчас что-то, отчего люди расступались.
Коричневый шарф был повязан вокруг ее головы – как тюрбан. Уродства он не скрывал. Впрочем, как тут скроешь? Иван дернул щекой. Но ему было болезненно ощущать равнодушие, с которым это уродство демонстрировалось.
– Лера, – сказал Иван. Ведьма подняла голову. На краткое мгновение Ивану показалось, что он видит в этом взгляде прежнюю Элеонору фон Вайскайце, девочку на шаре… Мелькнуло и исчезло.
Она его не узнала.
– Меня зовут Лахезис. Гадание – патрон, заговор – три. – Она выпустила дым краем изуродованного рта. – Проклятье – пять. Если хочешь впридачу переспать, двадцать патронов.
– Лера, это я, Иван. Иван с «Василеостровской».
Единственный глаз смотрел на диггера, но не узнавал его.
– Иван? – переспросила она. – Плати или отваливай, Иван. Что ты хочешь? Гадание, приворот, сглаз или… – Она равнодушно улыбнулась, от этой улыбки у Ивана мороз пошел по коже. – Меня?
Против воли Иван представил гибкое тело девочки на шаре – без одежды, выгибающееся под ним.
– Гадание, – сказал Иван. – Погадай мне, Лера… Лахезис.
* * *
Синее пламя спиртовки. Кровавое пятно на дне металлической кружки запеклось, палатку заполнил резкий железистый запах.
Лера-Лахезис посмотрела в кружку, прицокнула языком.
– На тебе – тень мертвеца, – сказала она Ивану. – Ты бежишь от своей судьбы, хотя на самом деле думаешь, что приближаешься к цели. Но это не так. Твой путь лежит через твою судьбу.
«Неужели через ЛАЭС?» – подумал Иван с сарказмом. «То-то бы старик Энигма порадовался». Впрочем, она, наверное, каждому так говорит. Дежурная фраза.
Он потер запястье. Ладонь все еще побаливала. Для гадания нужна кровь спрашивающего.
– И еще… – Она помедлила. – Тут страшный знак. Я не хотела говорить…
– Да? – Иван смотрел прямо.
– Тут сказано, что ты убьешь своего отца.
Кто он? Еще бы знать.
– Вполне возможно, – сказал Иван спокойно. – Что так и будет.
Ведьма вскинула голову. Иван снова поразился этому жуткому месиву на месте правого глаза, занимающему половину лица. Как выстрелило что-то внутри. «Какая была женщина! Эх».
– Боги ценят не покорность человека судьбе, – сказала ведьма скрипуче, – но его сопротивление.
* * *
Он вернулся, вошел в ее палатку, протянул руку. Ведьма посмотрела внимательно, опять взяла трубку. Затянулась и выпустила горький синий дым.
– Я не буду с тобой спать, – сказала она напрямик.
Иван даже растерялся.
Горсть патронов лежала на его ладони. Биметаллические гильзы тускло отсвечивали.
