Пусть никто не говорит, что я устроил скучный бал. Я набросал несколько рисунков. Надеюсь, они тебя развлекут.
Весна наступает для меня слишком медленно в этом году. Если бы я мог сделать тебя немного счастливее, это бы скрасило мои мрачные дни. Будь у тебя возможность загадать одно желание, каким бы оно оказалось? Если ты произнесешь его вслух и подберешь правильные слова, возможно, у меня получится исполнить его.
Твой Кадеирн.Ханна улыбнулась, любуясь его рисунками. Кадеирн мог бы стать художником либо концепт-дизайнером для какой-нибудь киностудии. Бальный зал заполняли изящные фигуры, стройные, блистательно великолепные в нарядах, усыпанных драгоценными камнями. На лицах танцующих красовались странные маски: некоторые изображали ужасных гоблинов, другие напоминали настоящих животных, хищных птиц, оленей, лисиц и даже рыб. Фонари висели в воздухе без каких-либо цепей или веревок. Она взглянула на следующую страницу и ахнула. На нее смотрела маска филина, изогнутый клюв которой был затенен так, словно выступал за края страницы. Каждое перышко было тщательно прорисовано и раскрашено с невероятной реалистичностью. Из-под маски блестели лазурные глаза, зрачки которых пронзали чернотой на фоне необычайной синевы. Под рисунком Кадеирн написал свое имя.
Сложив листки, Ханна тяжело вздохнула. Она расправила плечи, с рисунками в руках побрела в гостиную, где в простых черных рамках висели ранние изображения, и заменила три старых наброска новыми.
Канун Рождества. Устав смотреть на экран компьютера и заниматься никогда не заканчивавшейся работой, девушка плюхнулась на диван и включила телевизор, нашла знакомый фильм и улыбнулась, вспоминая, как смотрела его вместе с родителями. Однако сегодня его просмотр вызывал лишь пустоту, а потому Ханна выключила экран, погрузив комнату в тишину, а потом поплелась на кухню и включила чайник, чтобы нагреть воду для горячего шоколада.
«Надо сделать что-нибудь праздничное. Полагаю, горячий шоколад вполне подойдет».
Снег, который обещали всю неделю, наконец пошел, заметая ее маленькую машинку и искрясь на сухой траве небольшого дворика.
Натянув пальто и выйдя на улицу, девушка почувствовала, как от холодного воздуха перехватывает дыхание, затем сделала несколько шагов по подъездной дорожке и повернулась, чтобы посмотреть на потемневшее небо.
«Желаю, чтобы мне не пришлось доедать остатки мексиканской еды в рождественский сочельник. Желаю, чтобы горели огни. Желаю, чтобы мне не надо было включать телевизор, чтоб услышать человеческий голос. Желаю…» – у нее перехватило дыхание, и она подавила рыдание, издав лишь безропотный вздох.
– Желаю, чтоб я не чувствовала себя ребенком из-за одиночества.
Еле слышный шорох возле двери заставил ее обернуться.
– Приношу свои глубочайшие извинения. Наверно, я не должен был слышать последнюю фразу. – Казалось, в голосе смешалось множество оттенков: под невинностью и чувственностью можно было различить легкое смущение.
Темная фигура шагнула на свет из тени, и Ханна ахнула.
Перед ней стоял король. В этом не было никаких сомнений. Король, который вел себя непринужденно, но все равно оставался аристократом до мозга костей. На незнакомце красовались темные облегающие бриджи из какой-то неизвестной ткани, заправленные в сапоги до колен. Длинный темно-зеленый камзол, сшитый из богатой ткани, облегал фигуру и был украшен такой тонкой вышивкой, что ее можно было различить в царящих сумерках. Под распахнутыми полами камзола виднелась белоснежная рубашка, расстегнутая на одну пуговицу и приоткрывающая треугольник гладкой кожи. Темные волосы мужчины растрепались и торчали в разные стороны.
Фонарь за его спиной освещал лишь угловатую линию скул и подбородка, слишком резких и бледных для обычного человека. Среди теней на лице Ханна заметила блеск сверкающих глаз, устремленных на нее.
– Я… ты… ты. – У нее перехватило дыхание. – Я не думала… но ты. Как ты… но почему… и… действительно? Это ты? – Она закрыла глаза на мгновение, морщась от внезапной неспособности подобрать слова.
Он отступил от двери, и свет упал на его лицо.
– Я не хотел напугать тебя. – Этот голос! Он был настолько глубоким, что девушка почувствовала невольный трепет.
