мужчины. Я не могу пройти по улице, не привлекая к себе внимания и не подвергаясь преследованию. Они отпускают замечания по поводу моего индийского наряда и пытаются со мной разговаривать. Нигде в Европе, кроме Италии, со мной такого не случалось. Вот не далее как сегодня некий сту́пидо123 увязался за мной, остановившись, когда и я остановилась, чтобы подождать автобус. Он так разозлил меня, что я расплакалась. Но даже это не произвело на него никакого впечатления. Он тоже залез в автобус и стал пихать мне свой носовой платок. Сту́пидос – вот как я их всех называю!"
Мы посетили все старые знакомые места: Позилли́по124, и крипту Вергилия125, и крошечные островки, так поэтично описанные Хиченсом в его книге "Дух в тюрьме", и чьи "духи" Гермионы, Вира, Эмиля и Руффо всегда для меня будут там жить; а ещё Сольфатару, которая теперь наконец выглядит как настоящий вулкан с действующим кратером, что неожиданно вырос во время недавнего извержения и расположился на вершине гладкой полой поверхности в форме огромного грязевого пирога. Будучи там в прошлый раз, я стояла на том самом месте, где сейчас грохочет грязевая лава, пузырясь и взмывая в воздух, словно угольно-чёрный фонтан Аида. И мы гуляли по берегам озера Аве́рно126 и стояли у входа в Аид; и приплыли в Ба́йи127 на старомодной лодке, отделанной ярко-оранжевой парусиной, и наблюдали, как рыбаки забрасывали сети, вытаскивая свой серебряный улов; и побродили по Помпе́ям128 и новым раскопкам, и поднялись по склонам Везувия.
Но, как обычно, сильнее всего меня влёк Капри – всё тот же заколдованный остров, окутанный всё теми же чарами Цирцеи129. Вдали от туристов и экскурсантов мы проплыли на вёслах вокруг его берегов, миновали великие скалы Фаральо́ни и остановились во всех гротах: голубом, изумрудном, красном и белом. С мыса Пу́нта-Трага́ра мы наблюдали, как восходила луна и плыла по прозрачному небу, и купались в глубоких синих водах, от которых наши тела казались серебряными, и дремали в тени скалы Тиберия, а с вершины горы Мо́нте-Сола́ро любовались тем, как солнце опускалось в море из жидкого золота. А ещё мы провели несколько часов на вилле Сан-Мике́ле, в доме мечты Акселя Мунте130, история которого так понравилась Муссолини, что он на два года объявил весь остров птичьим заповедником.
На Капри мало что изменилось, и это одно из тех редких мест, где время, кажется, замерло.
На обратном пути в Рим мы оказались в купе с двумя словоохотливыми и безумно возбуждёнными молодыми людьми, которые сразу же прониклись к нам доверием и с большим количеством красочных подробностей объяснили, что один из них женится.
"Мадо́нна ми́я, как она прекрасна, моя маленькая Иоланда! – воскликнул жених, закатывая свои сияющие чёрные глаза и воздевая руки в экстазе. – Ах, синьор, синьора, подождите, пока вы не увидите её, моего ангела, моё всё! Она будет встречать меня на станции вместе со своей семьёй, друзьями и оркестром. Такое событие! Даже этот поезд, этот скорый поезд специально остановится, чтобы высадить меня на моей свадьбе. Нечасто экспрессы останавливаются ради кого-то. Однако ради меня так и случится, просто подождите и увидите". Его энтузиазм был столь заразителен, что вскоре мы тоже пришли в восторг. Это действительно великая привилегия, согласились впечатлённые мы, одобрительно закивав головой.
Незадолго до того, как поезд должен был затормозить, жених побежал вымыть руки и внести последние штрихи в свой изысканный туалет, как он тщательно объяснил нам, покидая купе.
Но прошла минута, потом три, потом пять, и его спутник, который всё это время ёрзал и с тревогой, считая секунды, поглядывал на часы, больше не мог выносить подобного напряжения.
"Что может так задерживать Франческо? Мы уже подъезжаем! Через мгновение поезд замедлит ход и встанет!" – драматично крикнул он и бросился в коридор, где мы услышали, как он колотил в дверь ритира́та131 и дёргал ручку.
"Франческо! – вопил он. – Франческо! Ответь мне! Что ты делаешь там так долго?"
Мы с тревогой выглянули наружу: что случилось с женихом? Отчаянные крики, доносившиеся из его места уединения, убедили нас, что тот был жив. Но почему же он не выходил?
Снова крики, снова возня с ручкой, снова удары в дверь с обеих сторон, и внезапно мы и все пассажиры, которые к этому времени собрались в коридоре, поняли, что произошло нечто ужасное.
"Это замок, замок, его заело", – орал, страдая, его друг.
"Это замок", – в ужасе восклицали мы все и испуганно таращились друг на друга, поскольку даже два проводника, вызванные на помощь, ничего не могли сделать с помощью подручных средств, чтобы его открыть.
В этот миг состав, заскрипев тормозами и выпустив пар, начал замедлять ход, и вот мы уже подъезжали к маленькому пригородному полустанку, украшенному транспарантами и цветами и переполненному встречавшими жениха людьми. Посреди платформы стояла прелестная невеста, воплощение застенчивой девичьей красоты, в платье небесно-голубого цвета, с розовым букетом в руках и в окружении двух дородных, сиявших от пота особ, несомненно, её гордых матери и отца. Там же были многочисленные гости и духовой оркестр, который уже вовсю грянул громоподобный марш. Поезд остановился, свадебная группа, сияя улыбками, придвинулась вперёд, зазвучали фанфары – и ничего не произошло! Были слышны только сумасшедшие вопли запертого жениха, в то время как его спутник отчаянно колотил в дверь, изо всех сил стараясь её выломать, а все мы замерли в оцепенении и смотрели, как проводники пытались удержать его и помешать причинению ущерба имуществу железной дороги.
"Не ломайте! Не допускайте порчи! Это строго запрещено", – кричали они, ловко уворачиваясь от ударов сзади, что летели и в их сторону.
Ещё минута бедлама, потом протяжный свисток, рывок, и экспресс тихо и величественно тронулся, оставив ни с чем изумлённую и удручённую толпу, махавших руками отца и мать и круглыми глазами смотревшую на проезжавшие мимо вагоны невесту.
Через двадцать минут мы прибыли в Рим, и когда вышли из своего купе, специалисты в комбинезонах уже трудились над злополучной дверью, из-за которой до сих пор доносились слабые крики отчаяния.
Из всех городов современной Италии Рим, очевидно, наиболее выиграл от правления Муссолини, и, как в месте нахождения правительства, тут кипит безостановочная деятельность, направленная на все сферы жизни. Великолепное новое шоссе, которое начинается от беломраморного
