камина в королевской спальне? Кочерги, которой пользуюсь лишь я, и никому ее касаться не позволяю? Хитроумно, хитроумно, сынок. Вот только твой отравитель предал тебя, так уж устроено, предатели предают предателей. Чего молчишь, Эгмунд? Нечего тебе мне сказать?
Глаза Эгмунда были холодны, в них по-прежнему не было и тени страха. Его совсем не пугает перспектива лишения наследства, понял Геральт, он не думает ни об изгнании, ни о прозябании на чужбине, не думает об «Ахеронтии», не думает о Пеше-де-Мар. Так о чем же он думает?
– Ну так нечего тебе сказать, сын? – повторил король.
– Только одно, – процедил Эгмунд. – Одна из народных мудростей, которые ты так любишь. Старый дурак – всем дуракам дурак. Вспомни мои слова, дорогой отец. Когда придет пора.
– Забрать их, под замок и стеречь, – приказал Белогун. – Это твое задание, Ферран, это роль инстигатора. А теперь вызвать мне сюда портного, гофмаршала и нотариуса, все остальные прочь. А ты, ведьмак… Научился сегодня чему-то, правда? Узнал кое-что о себе? А именно то, что ты наивный простофиля? Если ты это понял, то будет хоть какая-то польза от твоего сегодняшнего сюда визита. Каковой визит как раз только что закончился. Эй там, двое ко мне! Проводить этого ведьмака до ворот и выбросить за них. Да присмотреть, чтоб по пути не слямзил чего из столового серебра!
В коридоре за вестибюлем дорогу им преградил капитан Ропп. В компании двух индивидов с такими же, как у него, глазами, движениями и выправкой. Геральт готов был спорить, что все трое служили когда-то в одной части. Внезапно он понял. Внезапно осознал, что знает, что произойдет и что случится дальше. Так что его вовсе не удивило, когда капитан Ропп объявил, что берет на себя эскорт ведьмака, и приказал гвардейцам удалиться. Знал, что капитан велит ему следовать за собой. Так, как того и ожидал, остальные двое пошли сзади, за его спиной.
И предвидел, кого застанет в комнате, в которую они вошли.
Лютик был бледен, как покойник, и явно до смерти напуган. Но, кажется, цел. Он сидел на стуле с высокой спинкой. А за стулом стоял тощий тип с волосами, зачесанными и связанными сзади в косичку. Тип держал в руке мизерикорд с длинным и тонким четырехгранным клинком. Клинок был нацелен в шею поэта, под кадык, вверх и наискосок.
– Только без глупостей, – предостерег Ропп. – Без глупостей, ведьмак. Одно необдуманное движение сделаешь, да хотя бы дрогнешь, и господин Замза заколет музыкантишку как кабана. Не поколеблется.
Геральт знал, что господин Замза не поколеблется. Ибо глаза у господина Замзы были еще поганей, чем у Роппа. Это были глаза с исключительно редким выражением. Людей с такими глазами иногда можно было повстречать в моргах и прозекторских. И они туда устраивались вовсе не для того, чтобы зарабатывать на жизнь, а чтобы иметь возможность реализовать скрытые наклонности.
Геральт понял теперь, отчего принц Эгмунд был спокоен. Отчего без страха смотрел в будущее.
И в глаза отца.
– Нам важно, чтобы ты был послушным, – сказал Ропп. – Будешь слушаться, вы оба сохраните жизнь.
– Сделаешь то, что мы тебе скажем, – лгал дальше капитан, – и тогда отпустим и тебя, и стихоплета. Будешь упрямиться, убьем вас обоих.
– Ты совершаешь ошибку, Ропп.
– Господин Замза, – Ропп проигнорировал предупреждение, – останется тут с менестрелем. А мы, то есть ты и я, отправимся в королевские покои. Там будет стража. Как видишь, у меня твой меч. Я отдам его тебе, а ты займешься стражей. И подмогой, которую стража успеет вызвать, пока ты всех перебьешь. Слыша звуки боя, постельничий выведет короля секретным выходом, а там будут ждать господа Рихтер и Твердорук. Которые несколько изменят порядок наследования трона и историю здешней монархии.
– Ты совершаешь ошибку, Ропп.
– Сейчас, – сказал капитан, подходя ближе. – Сейчас ты подтвердишь, что понял задание и что его выполнишь. Если ты этого не сделаешь, то я не успею еще мысленно досчитать до трех, как господин Замза проткнет менестрелю барабанную перепонку в правом ухе, а я буду считать дальше. Не будет ожидаемого результата, господин Замза ткнет в другое ухо. А потом выколет поэту глаз. И так далее, до результата, которым станет укол в мозг. Я начинаю считать, ведьмак.
– Не слушай его, Геральт! – Лютик каким-то чудом сумел извлечь звук из пересохшего горла. – Они не осмелятся меня тронуть! Я знаменит!
– Он, – холодно оценил ситуацию Ропп, – видимо, не принимает нас всерьез. Господин Замза, правое ухо.
– Стой! Нет!
– Так-то лучше, – кивнул Ропп. – Так лучше, ведьмак. Подтверди, что ты понял задание. И что выполнишь его.
– Сперва уберите кинжал от уха поэта.
– Ха, – фыркнул господин Замза, поднимая мизерикорд высоко над головой. – Так годится?
– Так годится.
Геральт левой рукой схватил Роппа за запястье, правой – рукоять своего меча. Сильным рывком подтянул к себе капитана и изо всей силы ударил его лбом в лицо. Хрустнуло. Ведьмак вырвал меч из ножен, пока Ропп не успел упасть, и одним плавным движением из короткого полуоборота отрубил господину Замзе занесенную руку с мизерикордом. Замза завопил, рухнул на колени. Рихтер и Твердорук бросились на ведьмака, выхватив кинжалы; он прыгнул между ними полувольтом. В прыжке рассек шею Рихтеру, кровь брызнула на свисающую с потолка люстру. Твердорук атаковал по всем правилам ножевого боя, но споткнулся о лежащего на полу Роппа и на мгновение потерял равновесие. Геральт не дал ему его восстановить. Быстрым выпадом ударил противника снизу в пах и повторно сверху, в шейную артерию. Твердорук упал и сжался в клубок.
Господин Замза сумел удивить Геральта. Уже без правой руки, уже брызжущий кровью из обрубка, он нашел на полу мизерикорд и замахнулся им на Лютика. Поэт закричал, но проявил здравый смысл. Упал со стула и заслонился им от нападающего. А большего Геральт господину Замзе и не позволил. Кровь снова брызнула на потолок, люстру и торчащие в ней огарки свеч.
Лютик поднялся на колени, оперся лбом о стену, а затем весьма обильно и жидко проблевался.
В комнату влетел Ферран де Леттенхоф, а с ним несколько гвардейцев.
– Что тут творится? Что произошло? Юлиан! Ты цел? Юлиан!
Лютик поднял руку, показывая, что ответит через минутку, а сейчас очень занят. После чего проблевался снова.
Инстигатор велел гвардейцам выйти, закрыл за ними дверь. Присмотрелся к трупам, осторожно, чтобы не наступить на разлитую кровь, и чтобы кровь, капающая с люстры, не испачкала ему дублета.
– Замза, Твердорук, Рихтер, – узнал он всех. – И капитан Ропп. Доверенные люди принца Эгмунда.
– Они исполняли
