белья не хватает, не хватает всевозможных алхимических очистных средств, не хватает лекарств и эликсиров. Нам бы лекаря сюда, чтобы приходил. Но бесплатно не пойдут, об этом договариваемся, конечно, с государственной больницей, но, сами понимаете, у них тоже нагрузка немаленькая. Ну и беда с общением у них. Чувствуют себя оторванными от жизни. Мы стараемся хоть изредка какие развлечения для стариков устраивать, даже приглашаем скоморохов из города, но это скорее редкость и исключение.
В целом ситуация в приимном доме при Ордене была вполне удовлетворительной. Я бы не сказал, что здесь не заботились, держали в грязи, не ухаживали и так далее. И хоть к Ордену я относился с большим предубеждением, однако же выполняемую ими работу не мог не отметить, как и качество этой работы. Однако же такое мнение у меня сохранялось ровно до того момента, пока принц не спросил:
— А как содержатся офицеры?
То есть до меня только сейчас дошло, что мы находились среди простецов. Слабое сияние аур одарённых первого-второго уровня использования заклинаний было тому подтверждением. О том, что офицеры могут содержаться отдельно в более комфортабельных условиях, я, признаться, даже и не подумал, ведь, скорее всего, они были из мажеских семей, а значит, семьи должны были о них заботиться. Однако оказалось, что как бы не так. Принц разбирался в этой теме несколько больше, чем я, и предположения не всегда соответствовали действительности.
— Позвольте, господа, пройдёмте, — сказал настоятель и провёл нас в небольшое отдельное крыло, буквально рядом стоящее.
Там был разбит небольшой парк, однако же эта территория была слегка отгорожена от основной.
— Здесь у нас проживает двадцать офицеров разного возраста, от многих семьи отказались, у кого-то семей и не осталось. Кто-то не успел завести во время военных походов. Вот таким образом они оказались у нас. Ухаживать за ними было некому, поэтому вот создали им отдельный корпус. Конечно, пытаемся, как можем, разнообразить их досуг, те же шахматы, иногда возим в театр. Сами понимаете, одинокое прозябание до конца жизни никому не понравится.
Мы видели, как вполне себе седоусые старики без ног или без рук сидели и общались между собой, покуривали трубки и косились на нас безразличными взглядами.
Здесь уже я смог рассмотреть, что в богадельне находились даже маги, скажем так, от четвёртого уровня и выше. Максимальный был в районе семёрки. Но тот и вовсе безучастно лежал на носилках и смотрел в небо, никак не реагируя ни на какие позывы со стороны других ветеранов. У этого мага и вовсе сохранились ноги лишь до колена, а руки по локоть, то есть ухаживать за собой в принципе он не мог. Я уже хотел было пройти мимо, когда вдруг понял, что меня так заинтересовало в этом одиноко лежащем старике. Цвет его ауры чем-то походил на цвет ауры Елизаветы Ольгердовны, только если у неё клубился туман, то здесь виднелись завихрения смерчей. Однако же смерчики были настолько маленькими, что явно не соответствовали рангу владения. А ещё я вдруг понял, что рядом со стариком сидит старенький пожилой не то медбрат, не то брат ордена и тихо напевает ему песню мелодичным голосом.
Песня оказалась весьма и весьма знакома. Это была часть литургии, услышанная мною совсем недавно в столичном храме Ордена, и, лишь присмотревшись, я заметил, как на груди у бедного старика копошится некая тварь, выгрызающая из него крупицы силы под мерные переливы литургии.
Глава 25
Я едва сдержал готовую сорваться с губ ругань. Это же надо. То есть то, что говорил Бьерн Утгард, оказалось правдой. Вкуснее всего для Ордена некие первородные стихии, и ведь надо же, выделили целого человека, который бы добивал и доканывал и без того увечного старика. Индивидуальный подход, мать его! Персональное обслуживание и кормушка заодно!
Однако, что сделать прямо сейчас, чтобы не выдать себя, я не представлял. Мы медленно проходили мимо, слушая рассказ настоятеля, и тут внезапно старик дёрнулся и посмотрел на меня слепыми бельмами глаз:
— Ваше Сиятельство, Ваше Сиятельство, избавьте от мучений, добейте! Не оставляйте этим, — закричал он.
Брат прекратил петь и начал его успокаивать, как малое дитя:
— Спокойней, спокойней, милейший! Вы уже не на поле боя, вас спасли, вы в безопасности, — приговаривал монотонный голос.
— Ваше Сиятельство, не оставляйте меня им! Не оставляйте! — кричал старик, резав меня без ножа.
Кто бы знал, каких сил мне стоило удержать безразличное выражение лица. При этом про себя я решил, что вытащу старика из богадельни в ближайшие же дни, чего бы мне это не стоило.
— Брат Арней, принеси блаженному успокоительную настойку, — скомандовал мягким голосом настоятель, и брат удалился.
Я отвернулся и вопросительно взглянул на настоятеля:
— Что это с ним? — уточнил я.
— Дык он же в одной из самых кровопролитных атак бывал, собственно, там, на поле боя его и нашли всего погрызенного без конечностей. За жизнь держался крепко. Спасти спасли в связи с тем, что маг был не из слабых, практически седьмой круг, магистр. И имел все шансы развиться дальше, однако же разум его покинул окончательно. Так или иначе, он постоянно зовёт свою покровительницу, а покровительнице нет до него дела уже лет двадцать как, — хмыкнул настоятель.
— А кто у него была покровительница? — заинтересовался принц.
— Старик считает, что княгиня Угарова, якобы он при ней адъютантом служил, за химерами ухаживал, — сказал настоятель. — Да только всем известно, что бешеная сука Угарова сама свои полчища тварей водила в бой, без всяких адъютантов. А даже если и она… то, знать, калеки не нужны ей стали совсем. Даже самых верных и тех бросила на произвол судьбы, а мы теперь о них заботимся.
Пока я боролся с желанием прибить настоятеля на месте за последние слова, принц вмешался и принялся обсуждать, как внести пожертвование.
Я же подошёл к старику и положил ладонь ему на грудь, именно в то место, где до того непрерывно его жрала некая дрянь, похожая не то на птицу, не то на осьминога и сосавшая все силы уже из источника мага. Наложив ладонь, я представил тот самый щит, который накладывал на княгиню. Погладив по груди старика, я тихо сказал:
— Не переживайте, помощь будет! Помощь уже в пути! Вас никто не забыл. Империя своих не бросает, — и мысленно добавил: «Угаровы тоже».
Я надеялся,
