Все собирался выучить Божественную литургию, а то многого не понимал в церкви во время службы…
И даже книжку купил, чтобы проштудировать как следует, но так и не собрался, хотя и часто ходил в церковь.
Еще и слова не разобрал, а уже ясно, что Херувимскую поют.
— Так дивно было бы ангелов-то не узнать по голосу… — сказал батюшка, когда я рассказал эту историю. — Просто, значит, раньше не слышал…
В очереди
В церковь Вера пошла прямо со смены, даже домой не стала заезжать, и все равно едва поспела к началу службы.
Когда она вошла в храм, уже часы кончали читать…
Приложившись к иконам, Вера встала в очередь на исповедь, что выстроилась в правой половине храма.
1
Исповедовал сегодня молодой священник…
От того ли, что еще не обзавелся этот батюшка опытом, позволяющим обрывать пустословие, от того ли, что бабы на исповедь шибко разговорчивые шли, но очередь едва двигалась.
Уже отзвучала ектения, совершился Малый Выход, и:
— Вонмем. Мир всем…
— И духови твоему…
— Премудрость…
— Прокимен, глас…
— Премудрость…
— К римлянам послания Святого Апостола Павла чтение…
— Вонмем…
Началось чтение Апостола, а Вера, как встала у колонны с иконою, изображавшей апостола Петра с ключами, так и стояла, не двигаясь вперед.
После ночной смены гудели ноги.
Стараясь не раздражаться, Вера закрыла глаза, вслушиваясь в слова молитв.
— Рцем вси от всея души и от всего помышления нашего рцем! — басил на амвоне диакон.
— Господи, помилуй! — серебряными голосами откликался сверху хор.
— Господи Вседержителю, Боже отец наших, молим Ти ся, услыши и помилуй!
— Господи, помилуй! — звенел хор — Господи, помилуй! Господи, помилуй!
— Еще молимся… — забасил дьякон.
Слова трудно было разобрать — очередь загораживала от Веры молитву, вместо Царских врат перед нею в сплошную стену сливались чьи-то плащи, пальто, куртки…
2
Как раз в это время дверь исповедальни открылась, и в проеме показался чем-то похожий на апостола Петра с иконы молодой священник. И только теперь стоявшая впереди женщина в белой пуховой шапочке повернулась назад и, перекрестившись, поклонилась всем, испрашивая прощения.
— Бог простит… — прошелестело в ответ, а Вера неприязненно подумала, что и эта женщина в пуховой шапочке могла бы и заранее поклониться и не задержать хотя бы здесь людей.
Священник пропустил женщину в пуховой шапочке в исповедальню и закрыл дверь исповедальни.
— Иже Херувимы тайно образующе и животворящей Троице Трисвятую песнь припевающее… — запел хор.
Ликующие звонкие голоса заполнили помещение храма, перепутались и зазвучали совсем неразборчиво, Вера прикрыла глаза.
— Всякое ныне житейское отложим попечение… — неслышно повторяла она.
Она хорошо знала службу, и ей не нужно было и смотреть на алтарь, она и так видела, что сейчас, когда прозвучал возглас священника: «Яко да под державою Твоею…» — открылись Царские врата, и диакон с кадильницей вышел на амвон…
Действительно, все вокруг зашевелились, поворачиваясь следом за диаконом, который, помахивая кадильницей, шел по храму.
3
Синеватым дымком окутало фигуры людей, стоящих в очереди, и они как бы плыли — неведомо куда. Дверь в исповедальню тоже как будто приблизилась, хотя по-прежнему впереди стояло много народа…
