«Лёгкое отношение к жизни – прекрасная способность, и я с ненавистью завидую тем, кто ею наделён, ведь с лёгким отношением к жизни не так обидно умирать, вы согласны?»
Йеруш НайлоБашня выглядела одновременно и обитаемой, и заброшенной.
Поля и садик вроде как довольно ухоженные, а на мутных хрусталиках, дающих свет, почти нет пыли. В саду нашелся подземный родник, расчищенный, с удобной площадкой перед ним, а на поле, среди кустов-ползунов, паслись два ленивых горбача. Выглядели они совершенно обычно: короткий коричневый мех, скучающий взгляд выпуклых желтых глаз, два горбика на спине, широченные для таких маленьких зверей копытца, куцые, как у зайцев, хвосты. Горбачи не обратили на гостей ни малейшего внимания. Вокруг пахло свежей землей, свежей зеленью и свежим навозом.
Эблон долго-долго стоял, глядя на свет солнца, бьющий через отверстия в куполе, и глаза его блестели, а на лице была улыбка блаженства. Палбр на солнце почти не обратил внимания, его куда больше интересовала башня.
– Никогда не полагал, что это правда. Что они были действенны, – шептал Босоног и смотрел башню благоговейно-недоверчиво, точно ожидая, что у неё сейчас отрастут ручки.
Неподалеку от неё обнаружился сарай с заложенной засовом дверью, и ходовайка очень бодро выплясывала перед этой дверью всякий раз, когда они проходили мимо, шевелила вибриссами, оборачивалась на гномов и дракона, потом опять на дверь и опять на своих спутников. Когда они отходили, ходовайка следовала за ними, но без большой охоты. Или, скорее, не за ними, а за Илидором. Если бы тут были одни только гномы – еще неизвестно, отошла ли она от сараюшки.
– Она ведет себя так, словно за дверью машины, – с тревогой проговорил Палбр.
Откуда тут машины, кто и зачем держит их в сарае, имеют ли они какое-то отношение к тому, что башня способна путешествовать? Может быть, машины – тягловая сила? Или тот, кто направляет башню, просто собирает машины на своём пути и… и что?
– Откроем, проверим? – бодро предложил Илидор и протянул чуть подрагивающую руку к засову.
– И как ты изгалился дожить до этого мига! – прошипел Палбр, оттаскивая его от сарая за крыло. Крыло в ответ плотно, словно перчатка, обмотало его ладонь и слегка ее пожало.
Наконец, обойдя всю небольшую территорию и никого не встретив, гномы и дракон остановились перед дверью в башню. Вблизи башня, как ни странно, казалась меньше, чем издалека.
– Ты что-то знаешь? – спросил у Палбра Эблон. – Что-то знаешь про такие вещи? Я-то слыхал от одного из воителей истории про точно такие башни, которые с кусками земли и пещерного свода появляются где ни попадя. Но кто в такое мог поверить? Она что, живая?
Палбр долго жевал губами и наконец решился:
– Она не живая, но она обрамляет живое. Машину.
– Чесать меня кочергой, – поделился потрясением Эблон.
По лицу Илидора разливалась смертная бледность, он несколько раз глубоко вдохнул и трудно сглотнул, крылья облепили его тело так, что он не мог двигаться и, возможно, только поэтому всё еще стоял перед башней и выглядел как дракон, чья жизнь никогда больше не станет прежней.
– Такие штуки когда-то заделывали в Масдулаге, – продолжал меж тем Палбр, – для каждой из них были некоторые местности, куда башни могли попадать в один миг, и никому не понятственно, как масдулагские механисты такое создали. Я думал, это только проект…
