В любом случае, важнее выбор, который мы делаем, и способность ему следовать…
Размышляя, я понимала, почему во мне зарождались противоречивые чувства. К Рейниру тянуло настоящую Энессию, а я в её теле. К Шейду манило тоскливое эхо в моей душе, вынуждая согласиться, что наши души возрождаются вновь и вновь. За гранью преграда между воспоминаниями о прошлых жизнях стала тонка. Вот только мы меняемся каждую прожитую минуту. Нас меняют обстоятельства, опыт, травмы и радости. К нему тянулся лишь тоненький отголосок давно забытого прошлого. Моя же душа, что формировалась этой жизнью, звала сделать шаг в сторону Питера.
За последние пару недель всё завертелось, перевернулось с ног на ноги и запуталось. Хотелось кричать: Зачем? Почему? Жила же спокойно, мирно, размеренно…
После того, как я всё высказала Рейниру, казалось, мои гормоны успокоились, а может, это разум окончательно победил; во мне не было ни единого отголоска желания, кроме раздражения, когда он подпалил несостоявшегося убийцу. Но глубже скреблось иное чувство, – словно я ощущала в нём родню. А вот признание Питера затрагивало струны, которые не должно было, ведь долг жизни так и продолжал висеть на мне и муже, а значит, брак не расторгнуть…
Мысли вертелись вокруг слов Шейда, не желая сдаваться.
Я ведь могла не упрямиться и прожить эту жизнь как Энессия – любимая жена дракона. Могла не сопротивляться и прожить, как воплощение давно умершей богини – в золотой клетке безвременья. Но я почему-то вновь и вновь билась головой о стену, ища иной путь, делая свой выбор, не желая принимать, что всё решено за меня.
– Что-то не даёт леди д’Эбре покоя с самого утра? – насмешливый голос заставил меня замереть и медленно повернуться.
– Почему вы пришли ко мне? – со вздохом поинтересовалась у взъерошенного графа, перекрывшего мне проход. Можно было бы попробовать поиграть в салочки среди столов, но идея казалась мне аховой.
– Думал, ты уже догадалась… Ведь это твой мальчишка следил за мной. Паршивец! Да и не зря констебли пожаловали среди ночи!
– Амели жива?
– Тебе правда интересно? – с любопытством склонил он голову к плечу.
– На самом деле, она меня раздражает, но и только. Смерти я ей не желаю. Так что – да!
– Будет жить, если лекари поторопятся. А ведь как всё чудесно складывалось! Она убивает тебя, не смирившись с потерей любимого, а после бежит прочь… Что пошло не так?
– Всё! Амели нет смысла убивать меня, да и тётке её – тоже. Ей нужно было, чтобы я жила как можно дальше от Рейнира, а кому-то наоборот хотелось моей крови. Я – леди непростая, мой характер кому-то покажется заносчивым и наглым, но чтобы убивать?.. Нет. Это не мой враг. А вот у богатого дракона – моего супруга – вполне может оказаться противник, просто нужно открыть глаза и осмотреться.
– Умная… Догадалась. Стерва! – выплюнул он, делая шаг ко мне, а я, недолго думая, отступила, сохраняя между нами преграду в виде стола.
– Почему Рейн? Не он стал главой рода…
– Но он выполнил поручение старшего братца, убив моего отца.
– Не верю. Драконы бы не стали сами омывать свои руки в крови!
– Не верит она… – хрипло рассмеялся он, – а я это вижу каждую ночь. Говорят, воспоминания притухают… врут! Мои сны в последнее время ярки как никогда! И чувства, что переполняют меня, требуют выхода… они молят об отмщении. Знаешь, при жизни мы не были особо дружны, но после… эта тишина в голове, сожаление, горечь утраты, – они заставляют на всё посмотреть иначе! – мужчина совершенно безумно провёл руками по голове, словно пытаясь расцарапать её и вытащить мысли, которые не давали покоя. – Стоило мне только приехать сюда и увидеть тебя в компании супруга, как всё встало на свои места. План созрел моментально! Ты умираешь, и его жизнь потухнет вслед за тобой; говорят, драконам перед смертью приходит осознание того, что их пары больше нет, и это разрывает их душу в мучительных агониях. Они буквально сгорают, – он попытался сделать резкий рывок в мою сторону, но я была настороже, вновь уходя от него.
«Где же мой охранник? Где констебли? Хоть кто-нибудь!» – мысленно возмущалась, пытаясь краем глаза уловить хоть чью-нибудь фигуру.
– У меня нет настроения для игр… Знаешь ли, тороплюсь, – с сожалением протянул он.
– А у меня нет настроения умирать… – вглядывалась я в тёмные углы.
– Придётся смириться, – проговорил он и наставил на меня небольшой пистолет.
Почему я бросила «перечницу» около кресла? Сглотнув горький ком сожаления, замерла.
– А ведь меня даже позабавили твои жалкие потуги быть достойным конкурентом. Это могло быть весело, – с сожалением констатировал граф, а я уловила, как в тени моргнула бездна. Глаза, которые невозможно ни с кем перепутать, жадно взирали на нас.
Отдавая ему браслеты, я хотела проверить Шейда. Воспротивится ли он? Ведь они были оплотом моей безопасности. Я думала, что мужчина придёт посмотреть на нападение, вот только не предугадала, что нападений будет два.
– И какой твой выбор? – глядя прямо в глаза Шейду, задала я вопрос.
– А ты ещё не поняла? – удивлённо возмутился Вермонт. – Похоже, тебя переоценивают! – хмыкнул он, возводя курок.
Шейд не шелохнулся, позволяя мужчине спустить курок. Звук выстрела был оглушительным. Вот только боль была лишь внутренней. Я даже и не представляла, как взвоет эхо забытой жизни… Как будет больно и пусто…
Но это была всего лишь эфемерная боль, ведь пуля меня не коснулась; Рейнир встал у неё на пути.
– Нет! – вскричали мы одновременно с удивлённым Вермонтом.
– Нет-нет-нет… – шептала я, ловя пошатнувшегося и не менее удивлённого дракона, – что, магией нельзя было швырнуть?! – возмущалась, наблюдая за расползающимся алым пятном и сажая его на стул.
– Ты так возмущалась в прошлый раз, что теперь я решил обойтись своими силами, – хрипло ответил дракон, удивлённо касаясь раны рукой.
Общее удивление заняло буквально пару мгновений, но позволило ворваться констеблям. Слава нашим бравым правозащитникам, в этот раз они не забыли воспользоваться магией и оглушили графа за пару секунд, после чего меня оттеснил от раненого дракона суетившийся лекарь.
Я видела, как на груди Рейнира разорвали рубашку, чтобы удобнее было коснуться раны, расположившейся с правой стороны на плече. Лёгкое магическое свечение, а также замершую
